ISSUES OF DETECTION AND INVESTIGATION OF CRIMES COMMITTED BY CONVICTS USING MEANS OF COMMUNICATION AND INFORMATION TECHNOLOGIES
Abstract and keywords
Abstract (English):
In this article, the authors attempt to find an answer to the question why, against the background of scientific achievements of domestic criminology, with such an abundance of new ideas, concepts, technologies, forensic algorithms, investigation programs, progress in the fight against crime remains inconspicuous. The authors see the main reason for this state of affairs in the fact that Russian criminology has long developed in isolation from the leading foreign research schools. At the same time, this state of affairs persists even now, despite the global integration processes that have covered almost all countries of the world. As the main direction of overcoming the crisis phenomena, the implementation of modern information technologies, in general, into the scientific resources of domestic criminology and to improve the effectiveness of combating crimes committed by convicts in prison in particular is defined. The authors consider the fight against them to be an international problem due to the transnational and crossborder nature of the Internet itself. Given the ongoing increase in its user, naturally generating their dependence on information society and vulnerability to different kinds of cyberplagiarism, a scientific analysis of the current state of the investigation of crimes of this kind and formulated recommendations to improve the effectiveness of this activity are presented.

Keywords:
information technologies, cybercrime, places of imprisonment, convicts, computer crimes, criminalistics, investigation of crimes
Text
Publication text (PDF): Read Download

Преступность, по господствующему в науке мнению, определяется как совокупность деяний, запрещенных уголовным законом. Она обладает, как минимум, двумя характер- ными чертами. Во-первых, состоит из отдельных преступлений, то есть деяний, наказу- емых именно и только действующим уголовным законодательством. Во-вторых, в нее входят все преступления, совершенные в той или иной стране или гражданами этой страны за определенный промежуток времени, независимо от того, выявлены ли они и повлекли ли они за собой наказание. Таким образом, преступность имеет правовой характер, географические и временные границы, она обладает приспособляемостью к социальным переменам и проявляет тенденцию к росту. Однако общедоступная инфор- мация о ней и сопровождающих ее процессах пока не дает отчетливого представления о действительных масштабах этого негативного социально-правового явления, его на- правленности и специфических проявлениях. Работая над этой статьей, мы пришли к выводу о том, что используемая криминалистами в своей повседневной деятельности научная база о феномене преступности нуждается в расширении за счет целенаправ- ленного и последовательного преумножения знаний о ней на условиях решительного преодоления узкопрофессионального, ведомственного и технократического подхода к их распространению. Очевиден тот факт, что российская преступность отличается не только значительным объемом, но и весьма широким диапазоном противоправных действий. Их предвари- тельное расследование и объективное судебное рассмотрение немыслимо без выяс- нения того, где, кем и каким именно способом они были совершены. Сами сведения о способе их совершения являются наиболее ценными и представляют собой довольно внушительный массив криминалистически значимой информации. Именно он позволяет оперативным сотрудникам, дознавателям, следователям сориентироваться в сути имев- шего место преступного деяния, наметить наиболее оптимальные пути его раскрытия и расследования, а значит, в полной мере проверить, оценить и использовать собранные в ходе производства по уголовному делу сведения как о самом преступном событии, так и о его участниках. Необходимость в этом объясняется тем, что способы соверше- ния преступлений не избираются преступниками произвольно. Они детерминируются не только непосредственным объектом (предметом) преступного посягательства, но и самой обстановкой, в которой происходит его совершение. Нередко местом криминальных проявлений становятся учреждения уголовно- исполнительной системы. Находящиеся в них осужденные совершают новые преступле- ния разной степени тяжести, но это лишь «один из парадоксов принудительной изоля- ции в местах заключения» [1, с. 83]. Другой парадокс заключается в том, что, несмотря на свой невысокий образовательный уровень, осужденные быстро осваивают новые средства коммуникации и современные информационные технологии, в том числе в преступных целях [2]. Условия изоляции от внешней среды, в которых они вынуждены находиться, не являются в этом плане непреодолимой преградой. Это означает, что все больше и больше осужденных становятся технологически просвещенными. Как след- ствие, они начинают мыслить и выстраивать свои противоправные действия иначе, не- жели это было раньше. Реализуя свои преступные замыслы в таких условиях, они все чаще используют не только простейшие мобильные устройства, дорогостоящие гаджеты с новейшим программным обеспечением, но и самый широкий спектр интернет-ресур- сов, открывающих для них неограниченные возможности для подготовки, совершения и сокрытия преступлений. Самих осужденных, совершающих преступления в период пре- бывания в исправительных учреждениях, криминалисты делят на три основные группы. В первую входят криминально активные лица, с устойчивой ориентацией на соверше- ние преступлений; во вторую - лица, потенциально склонные к криминальной деятель- ности, но не имеющие твердой установки впредь совершать преступления; в третью - лица, случайно вовлекаемые в преступные акты в местах лишения свободы [3, с. 75]. По данным ФСИН России, в 2016 г. в исправительных учреждениях было зарегистри- ровано 851 преступление, совершенное осужденными, в 2017 г. - 872, а в 2018 г. - 913 (Официальный сайт ФСИН России. Характеристика лиц, содержащихся в исправитель- ных колониях для взрослых. URL : http://fsin.su/ structure/inspector/iao/statistika/Xar-ka%20 lic%20sodergahixsya%20v%20IK). Однако даже на фоне их незначительного роста может возникнуть впечатление, что для полумиллионного контингента лиц, находящихся в местах лишения свободы, общее количество совершенных ими преступлений сравни- тельно небольшое, хотя в действительности их совершается значительно больше. Наши многолетние наблюдения за фактическим положением дел в местах лишения свободы и данными официальной уголовной статистики о совершенных на их территории пре- ступлениях позволяют утверждать, что ежегодно в ней учитывается не более десятой части криминальных проявлений такого рода. Более того, в публикуемых статистических данных, как правило, отсутствует дополнительная исходная информация, необходимая для полноценного научного анализа проблем, возникающих при расследовании уголов- ных дел о преступлениях, совершенных осужденными к лишению свободы. В частно- сти, сведения о том, какие именно преступления они совершили, используя, например, средства традиционной телефонной коммутации, и сколько их было выявлено за тот или иной период, в официальной уголовной статистике не фиксируются. Вместе с тем масштаб их противоправного использования осужденными в преступных целях доста- точно велик и в обозримом будущем будет только возрастать. Подтверждением тому могут являться не только выводы криминалистов, проводящих исследования по данной проблематике [4], но и сведения о ежегодно изымаемых у осужденных средствах свя- зи. Отчеты о результатах оперативно-служебной деятельности отделов безопасности исправительных колоний, лечебных исправительных учреждений, лечебно-профилак- тических учреждений и территориальных органов уголовно-исполнительной системы свидетельствуют о том, что в 2013 г. их общее количество составило 57 012 единиц, 2014 - 62 890, 2015 - 64 175, 2016 - 63 287, в 2017 г. - 57 309 ед. (Статистические данные ФСИН России: отчеты о результатах оперативно-служебной деятельности отделов без- опасности исправительных колоний, лечебных исправительных учреждений, лечебно- профилактических учреждений и территориальных органов уголовно-исполнительной системы. Форма СБ-1 за период 2013-2017 гг.). Несмотря на некоторое уменьшение числа изъятых у осужденных средств связи, их общее количество остается довольно большим, что благоприятствует «поддержанию высокой криминальной активности в местах лишения свободы» [5]. НАУЧНЫЙ ФОРУМ 453 Криминалисты в своих работах отмечают, что наиболее распространенными в ис- правительных учреждениях были и остаются противоправные действия, связанные с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ [6]. В 2017 г., например, в общем объеме пенитенциарной преступности они составляли почти чет- верть (23 %). Изучение возбужденных по таким фактам уголовных дел показало, что практически во всех из них зафиксированы сведения о том, как осужденные, осущест- вляя свои преступные намерения, активно использовали средства мобильной связи [7]. Именно с их помощью осуществлялись контакты с поставщиками наркотических средств и их сообщниками. Как это происходит в реальности, можно проиллюстрировать на следующем примере: осужденный К., отбывающий наказание в виде лишения свобо- ды, по мобильному телефону договорился с неустановленным лицом о продаже ему наркотического средства через знакомого им обоим гражданина Т., который в темное время суток приехал к основному ограждению исправительного учреждения и после получения светового сигнала, поданного ему осужденным К. фонариком мобильного телефона, произвел выстрел стрелой из арбалета на территорию исправительного уч- реждения, предварительно прикрепив к ней наркотик весом 10,18 г и снабдив светоди- одом для визуализации траектории ее полета (Уголовное дело № 14325. Архив ОД МО МВД России «Кирово-Чепецкий»). Помимо приобретения наркотиков, средства мобильной связи довольно часто ис- пользуются осужденными для контакта с сообщниками «на воле» и подельниками, от- бывающими наказание в других исправительных учреждениях. В научных публикациях описаны случаи, когда с их помощью оплачивались разного рода «услуги», оказанные осужденным коррумпированными сотрудниками исправительных учреждений [8]. В ка- честве характерного примера можно привести фабулу одного из изученных нами уголов- ных дел: осужденный П., отбывающий наказание в виде лишения свободы, предложил сотруднику оперативного отдела И. пронести на режимную территорию исправительного учреждения два мобильных телефона, пообещав за это деньги в сумме 20 тыс. рублей. Получив телефоны в комплекте с зарядными устройствами, осужденный П., используя одно из незаконно переданных ему сотрудником исправительного учреждения средств мобильной связи, подключился к предоставляемому порталом «КИВИ Банк» сервису Visa QIWI Wallet и перевел ранее обещанную сумму на банковскую карту И. (Уголовное дело № 1-30/2015. Архив Ловозерского районного суда Мурманской области). Однако это далеко не самый вопиющий случай использования технических средств коммуника- ции в преступных целях, поскольку с их помощью осужденные организовывают и коор- динируют не только собственные преступные действия, но и деятельность преступных групп или большого количества лиц, привлеченных ими к участию в противоправных деяниях. Известны случаи, когда самые примитивные мобильные телефоны играли ре- шающую роль в формировании отрицательного общественного мнения об исправитель- ном учреждении, в привлечении повышенного внимания правозащитных организаций и граждан к его повседневной жизни [9, 10]. Осужденный А., например, используя неза- конно переданный ему мобильный телефон с выходом в Интернет, смог организовать в своем исправительном учреждении массовые беспорядки, сопровождавшиеся наси- лием, погромами, уничтожением имущества и оказанием вооруженного сопротивления представителям власти. В общей сложности в них участвовало около тысячи человек, среди которых были как осужденные, так и их родственники, друзья и просто знакомые. Используя средства мобильной связи, А. лично и через своих сообщников призывал их вооружаться палками, трубами, прутами, бейсбольными битами, камнями, бутылка- 454 НАУЧНЫЙ ФОРУМ ми и иными подручными предметами для силового проникновения на территорию ис- правительного учреждения и оказания сопротивления его персоналу (Уголовное дело № 2-39/2014. Архив Челябинского областного суда). Используя мобильную связь и современные информационно-телекоммуникационные технологии в преступных целях, осужденные нередко проявляют изобретательность, особенно при совершении ими разного рода мошеннических действий, а сам феномен «мобильного мошенничества» не остался незамеченным в научных исследованиях криминалистической тематики [11]. Собранные нами данные свидетельствуют о том, что диапазон мошеннических действий осужденных довольно широк. Совершая их, они наиболее часто прибегали к телефонным переговорам (39, 2 %), знакомству в со- циальных сетях (30,9 %), размещению объявлений в средствах массовой информации (24,6 %), смс-рассылке (5,3 %). Видно, что наиболее распространенным способом до- стижения целей мошенничества являлись адресные и случайные телефонные звонки для ведения переговоров. Они осуществлялись осужденными посредством незаконно хранящихся у них мобильных телефонов. Осужденный К., например, отбывая наказание в исправительном учреждении, случайно узнал номер телефона гражданки А., прожи- вавшей в другом населенном пункте. Он позвонил ей, назвался сотрудником полиции и, пообещав содействие в освобождении ее сына от ответственности за нарушение правил дорожного движения, уговорил перечислить ему деньги в сумме 85 тыс. рублей (Уголовное дело № 126334. Архив СО ОМ № 18 СУ при УВД по г. Сочи). В другом слу- чае осужденный С., прочитав в Интернете объявление об утерянной сумке с ценными вещами и позвонив ее владельцу, путем обмана смог добиться от него перечисле- ния немалой суммы якобы за последующий возврат его имущества (Уголовное дело № 14040603. Архив отдела дознания по обслуживанию Исакогорского и Цигломенского округов г. Архангельска ОД УМВД по Архангельской области). Находясь в местах лишения свободы, осужденные не только отслеживают, но и самостоятельно размещают на наиболее посещаемых сайтах объявления о покупке или продаже дорогостоящих вещей с целью установления контактов с доверчивыми людьми, обладающими более или менее значительными денежными средствами. На- пример, осужденный С., отбывающий наказание в виде лишения свободы, используя похищенное у другого осужденного средство мобильной связи, размещал объявления в сети Интернет о продаже автомобилей. По мере вхождения в доверие к гражданам он добивался от них перечисления на свой счет денежного задатка, после чего пре- кращал с ними общение, а полученные обманным путем деньги использовал по свое- му усмотрению (Уголовное дело № 20249. Архив СО № 2 СУ УМВД РФ по Республике Дагестан). В другом случае осужденный к лишению свободы, имея доступ в Интернет, организовал массовую рассылку смс-сообщений, в которых получателям сообщалось о якобы выигранном ими дорогом автомобиле, передача которого должна состояться сразу после оплаты небольшой денежной пошлины в конкретный электронный коше- лек. Желающих ее оплатить нашлось немало, вследствие чего общая сумма, попав- шая обманным путем к осужденному, оказалась довольно внушительной (Уголовное дело № 28-1-0642-2013. Архив ОВД СЧ по РОПД СУ УМВД России по Тульской области). Приведенные примеры из рассмотренных судами уголовных дел не только являются характерными, но и однозначно свидетельствуют о том, что подготовка и совершение осужденными преступлений, сокрытие их следов с использованием средств коммуни- кации и информационных технологий - это далеко не разовые случаи, а в полной мере проявившая себя тенденция расширения и усиления возможностей современной пре- ступности вообще и пенитенциарной в частности. Прежде чем перейти к рассмотрению наиболее общих тенденций и конкретных про- блем, возникающих в связи с выявлением и расследованием преступлений, соверша- емых с использованием средств коммуникации и информационных технологий, необ- ходимо отметить, что их совершают не только осужденные, которые отбывают наказа- ние и имеют определенный преступный опыт, но и другие граждане, в том числе ранее несудимые. Рано или поздно они могут оказаться в местах принудительного содержания и поделиться своими навыками, умениями и знаниями с другими осужденными, усилив таким образом их противоправный потенциал. Изложенные в трудах криминалистов обобщенные научные данные о механизме преступлений такого рода, об обстановке, в которой они совершаются, об особенностях личности современного технически и технологически вооруженного преступника позволят должностным лицам, занимаю- щимся их выявлением и предварительным расследованием, правильно организовать свою работу, четко знать основные и дополнительные источники получения кримина- листически значимой информации и особенности ее использования в доказывании по уголовному делу. В отечественной криминалистике уже сформировался весьма значительный объем высококлассной научной информации, которую можно найти в успешно защищенных диссертационных исследованиях, монографических работах, научных статьях, тези- сах, практических и методических рекомендациях. Данные материалы направлены на совершенствование процесса предотвращения, выявления, раскрытия, расследо- вания преступлений. На фоне таких вполне очевидных научных достижений кажется нелепым вопрос о том, почему при таком обилии новых идей, концепций, технологий, криминалистических алгоритмов, программ расследования прогресс в деле борьбы с преступностью остается незаметным? Более того, следственная и судебная практика нередко игнорирует то, что ей предлагает отечественная криминалистическая наука, а ее достижения подвергаются справедливой критике за их явное отставание от нужд правоохранительных органов. При всем этом значительная часть российских крими- налистов не признает кризисного состояния своей науки и соответственно противится не только переосмыслению надуманных теоретических конструкций, но и их целена- правленному осовремениванию. Считаем, что необходима их систематизация и пере- оценка с учетом реалий сегодняшнего дня, выделение в них знания, действительно ценного и ожидающего своего дальнейшего поступательного развития. Особую и ярко выраженную актуальность эти задачи приобретают в деле имплементации в научные ресурсы отечественной криминалистики современных информационных технологий, занимающих в экономике страны особое место, а их эффективное функционирование является одним из важнейших факторов, способствующих решению ключевых задач государственной политики. Кроме того, информационные технологии должны сыграть важную роль в обеспечении дальнейшего поступательного развития отечественной криминалистики. Сейчас все больше становится очевидно, что в ней назрел ряд во- просов, ожидающих своего комплексного решения. Необходимо, в частности, реали- зовать меры, направленные на разработку и внедрение новых способов выявления, раскрытия и расследования преступлений, совершаемых в киберпространстве. В их числе: распространение компьютерных вирусов, мошенничество с платежными картами, неправомерное изъятие денежных средств с банковских счетов, хищение компьютер- ной информации, нарушение правил эксплуатации разного рода автоматизированных электронных систем и др. Все это принято называть по-разному: киберпреступностью, компьютерными преступлениями, преступлениями в сфере компьютерных технологий, преступлениями в сфере компьютерной информации и т. д. В литературе, изданной за последнее десятилетие, наиболее часто встречаются термины «киберпреступление» и «компьютерное преступление». Их можно считать равнозначными, поскольку они используются для обозначения группы одних и тех же общественно опасных деяний. В криминалистическом аспекте киберпреступления (или компьютерные преступления) - это общественно опасные деяния, для подготовки, совершения, а соответственно вы- явления, раскрытия и расследования которых применяются средства коммуникации, информационные технологии и самый широкий спектр интернет-ресурсов. Процесс выявления, раскрытия и предварительного расследования преступлений, совершенных с использованием современных информационных технологий, имеет ряд существенных особенностей. Ошибки, допускаемые при этом следователями и дознавателями, являются следствием их неудовлетворительной профессиональной подготовки именно для этого сегмента криминалистической деятельности. Доминиру- ющим фактором, влияющим на снижение качества предварительного расследования преступлений, совершаемых в киберпространстве, является отсутствие или низкое ка- чество методических разработок, позволяющих выстроить алгоритм противодействия противоправной деятельности киберпреступников. Объективные условия, создающие сложность в расследовании подобных преступлений, - особенности обнаружения, фиксации и изъятия криминалистически значимой информации по преступлениям в сфере информационных технологий. Более того, здесь как нигде высока вероятность того, что те доказательства, которые все же были обнаружены, могут быть непредна- меренно изменены и даже утрачены в результате ошибок, допущенных при их изъятии или исследовании. Подготовка в ходе досудебного производства по уголовному делу доказательств такого рода для дальнейшего представления их в суде требует обяза- тельного наличия основательной профессиональной подготовки, а также регулярного обновления имеющихся знаний у следователей, дознавателей, оперативных работни- ков и, разумеется, у специалистов и экспертов. В контексте затронутой проблемы важно отметить, что исследования, посвященные именно получению, обработке, использованию и хранению информации, стали прово- диться с середины ХХ в., то есть сравнительно недавно. Понадобилось еще примерно пятьдесят лет, для того чтобы информационные технологии получили повсеместное распространение и стали доступными практически всем. В начале 1960-х годов в американской юридической печати появился и стал ак- тивно использоваться термин «компьютерная преступность». Примерно в это же вре- мя западные социологи и философы (Д. Белл, Д. Рисман, А. Турен и др.) обсужда- ли вопрос о вступлении в качественно иную стадию социального развития, охарак- теризованную ими как «постиндустриальное», или «информационное», общество. В последующие годы развитие информационных технологий привело к появлению преступлений новых видов и, как следствие, к резкому увеличению числа научных исследований. Постепенно стало понятно, что практически все они носят междисци- плинарный характер и используют достижения многих наук и в первую очередь кри- миналистики. Из общего массива работ, посвященных данной проблематике, можно выделить диссертационные исследования А. В. Касаткина и С. В. Киселева, имев- шие место в конце 1990-х годов, а также диссертации А. А. Шаевича, Ю. А. Куриленко, А. В. Нарижного, С. А. Ковалева, А. А. Косынкина, К. В. Костомарова и В. О. Давыдова, защищенные в период с 2007 по 2013 год. Обращает на себя внимание то обсто- ятельство, что диссертационные исследования названных авторов (за одним только исключением) проводились не в столичных городах (Москве или Санкт-Петербурге), а в региональных центрах, причем последнее из них (диссертационное исследование В. О. Давыдова) было защищено в 2013 г., то есть более пяти лет тому назад. «Застой» отчасти был компенсирован монографическими работами профессоров Е. П. Ищенко, В. Б. Вехова и некоторых других российских криминалистов, проявивших интерес к дан- ной проблематике. Однако этого оказалось явно недостаточно. Обращает на себя внимание тот факт, что с начала ХХI в. и до настоящего времени количество выявленных преступлений в сфере компьютерной информации (ст. 272-274 УК РФ) изменялось практически постоянно. Если в 2001 г. их было зафиксировано около 3,7 тыс., то к 2003 г. их общее количество увеличилось втрое (10,4 тыс.). В последующие годы стал наблюдаться их некоторый количественный спад. В 2015 г., например, было зафиксировано 2382 таких преступления [12], за совершение которых было осуждено лишь 235 человек. Данные Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации свидетельствуют о том, что в 2016 г. эта цифра сократилась до 185 человек (Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде Российской Феде- рации. URL : http://www.cdep.ru/index.php?id=79). Причины таких несколько странных рас- хождений различны, но нам они видятся в том, что абсолютное большинство престу- плений в сфере компьютерной информации - латентные. Среди специалистов бытует устоявшееся мнение относительно таких преступлений, что девять из десяти подобных противоправных деяний не отражаются в официальной статистике [13]. В Северной Америке и во многих странах европейского континента уже отработана технология поиска киберпреступников. Расходы на розыск каждого из них в среднем составляют немногим более 300 долл. США (http://itua.info/software/28662.html). Борьба с киберпреступностью российскими правоохранительными органами оставляет желать лучшего. Если выразиться более категорично, то пока ей особенно некому противо- стоять. Только 4,5 % следователей обладают более или менее удовлетворительными знаниями по специальности «Информатика и вычислительная техника». Около 72 % из них оценивают свой уровень владения персональным компьютером «как у среднего пользователя» [14]. Эффективную борьбу с киберпреступлениями в России осуществляет несколько агентств, специализирующихся на инициативном расследовании высокотехнологич- ных преступлений. Они действуют не только в силу собственной заинтересованности в извлечении прибыли, но и по причине наличия у них больших возможностей, знаний и технологического потенциала. Компания «Group-IB», например, за полтора десятиле- тия своего существования расследовала около тысячи высокотехнологичных престу- плений, немалая часть которых являлись особо сложными [15]. Агентство финансовой и правовой безопасности также на этом поприще достигло определенных успехов в основном за счет использования в работе своих сотрудников как новейших информа- ционных технологий, так и аккаунтов в социальных сетях [16]. Согласно данным, полученным компанией «Juniper Research», при сохранении те- кущего уровня кибератак в ближайшие годы общие убытки мировой экономики от их осуществления в 2019 г. составят 2,1 трлн долларов США [17]. Что касается России, то ущерб от имевших место на ее территории кибератак в 2015 г., например, составил сумму, равную половине затрат российского бюджета на здравоохранение (приблизи- тельно 1 трлн 423 млрд рублей!) [18]. 458 НАУЧНЫЙ ФОРУМ В современных условиях в легальный экономический оборот активно поступают нетрадиционные виды имущества (в том числе интернет-сайты, электронные деньги, технологии мобильной связи, интернет-имущество и т. п.) [19]. Поскольку они обладают способностью приносить высокие доходы, на них соответствующим образом реагирует криминальная среда. В результате появляются новые виды преступных посягательств, предполагающие использование современных информационных технологий на усло- виях внезапности и анонимности [20]. Практически все названные противоправные де- яния значительно опаснее иных преступлений, совершаемых вне киберпространства, поскольку обладают способностью причинять ущерб всем охраняемым законом интере- сам, диапазон которых варьируется от частных неимущественных интересов отдельных граждан до интересов безопасности государства. Борьба с киберпреступностью является проблемой международного масштаба, по- скольку меры по предотвращению, выявлению, раскрытию и расследованию престу- плений, совершаемых с использованием современных информационных технологий, не могут быть результативными лишь на национальном уровне в силу транснациональ- ного и трансграничного характера самой сети Интернет. Более того, непрекращающее- ся увеличение численности ее пользователей закономерно порождает их зависимость от информационного сообщества и уязвимость от разного рода киберпосягательств. Одновременно растет вероятность стать очередной жертвой киберпреступности [21]. Именно поэтому одним из принципов Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 гг., утвержденной Указом Президента Россий- ской Федерации от 9 мая 2017 г. № 203, провозглашено обеспечение государственной защиты интересов российских граждан в информационной сфере. Изменения, произошедшие в обществе, его экономических, социальных, правовых отношениях, требуют поиска решений создавшихся кризисных явлений, коснувшихся многих юридических наук, в том числе криминалистики. Стремительное использование в противоправных целях новейших достижений науки и техники, изобретение преступ- никами новых способов подготовки, совершения и сокрытия преступлений заставляют криминалистов искать адекватные меры реагирования. В связи с этим очевидна потреб- ность перехода криминалистической науки к такому этапу ее развития, где по-новому должны быть пересмотрены подходы как к теоретическим ее основам, так и к практи- ческому применению полученных результатов.
References

1. Antonyan Yu. M., Kolyshnicyna E. N. Motivaciya povedeniya osuzhdennyh : monografiya. M., 2009. 144 s

2. Shuruhnov N. G. Informacionnye tehnologii : sovremennoe sostoyanie i otdel'nye dannye ih ispol'zovaniya v sovershenii prestupleniy licami, otbyvayuschimi nakazanie v uchrezhdeniyah ugolovno-ispolnitel'noy sistemy // Mezhdunarodnyy penitenciarnyy zhurnal. 2015. № 2. S. 96-99

3. Shuruhnov N. G. Lichnost' penitenciarnogo prestupnika // Sociologicheskie issledovaniya. 1993. № 3. S. 74-83

4. Zharko N. V., Novikova L. V. Sub'ektivnye i ob'ektivnye faktory kak osobennosti rassledovaniya penitenciarnyh prestupleniy // Evraziyskiy yuridicheskiy zhurnal. 2016. № 8(99). S. 219-221

5. Shihanov V. A. Osobennosti pravovogo regulirovaniya oborota sredstv mobil'noy sotovoy svyazi v ispravitel'nyh uchrezhdeniyah ugolovno-ispolnitel'noy sistemy // Chelovek: prestuplenie i nakazanie. 2016. № 2(93). S. 96-101

6. Egorova T. I. Protivodeystvie nezakonnomu oborotu narkotikov v mestah lisheniya svobody // Narkokontrol'. 2017. № 1. S. 33-35

7. Morozov R. M. Faktory, vliyayuschie na proizvodstvo rassledovaniya ugolovnyh del o nezakonnom oborote narkoticheskih sredstv v ispravitel'nyh uchrezhdeniyah // Ugolovnoe nakazanie v Rossii i za rubezhom: problemy naznacheniya i ispolneniya (k 10-letiyu prinyatiya Evropeyskih penitenciarnyh pravil) : sb. materialov Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. Vologda, 2017. S. 109-113

8. Filippov M. N. Metodika rassledovaniya krazh i moshennichestv, sovershennyh s ispol'zovaniem bankovskih kart i ih rekvizitov // Vedomosti ugolovno-ispolnitel'noy sistemy. 2015. № 5(156). S. 26-30

9. Belyakov A. V. Ispol'zovanie sredstv massovoy informacii pri podgotovke k dezorganizacii deyatel'nosti uchrezhdeniy, obespechivayuschih izolyaciyu ot obschestva // Yurist Povolzh'ya. 2008. № 3-4

10. Tischenko Yu. Yu., Maslennikov E. E. Operativno-rozysknye aspekty presecheniya gruppovyh nepovinoveniy osuzhdennyh // Gruppovye nepovinoveniya i massovye besporyadki v uchrezhdeniyah UIS : materialy kruglogo stola / pod obsch. red. S. V. Garnika. M. : NII FSIN Rossii, 2018. S. 39-394

11. Fomin Yu. S. Osobennosti polucheniya informacii iz sistem mobil'noy svyazi pri rassledovanii prestupleniy, sovershennyh v ispravitel'nyh uchrezhdeniyah // Vestnik Vladimirskogo yuridicheskogo instituta. 2011. № 3. S. 65-67

12. Mihaylova B. P., Hazova E. N. Osobennosti protivodeystviya kiberprestupnosti podrazdeleniyami ugolovnogo rozyska // Sostoyanie prestupnosti v Rossii (za yanvar'- dekabr' 2010 g., 2011 g., 2012 g., 2013 g., 2014 g.). M. : GIAC MVD Rossii. URL : www.mvd.ru (data obrascheniya: 28.09.2019)

13. Tarasov A. M. Elektronnoe pravitel'stvo i informacionnaya bezopasnost'. SPb., 2011. 647 s

14. Shevchenko E. S. Aktual'nye problemy rassledovaniya kiberprestupleniy // Ekspert-kriminalist. 2015. № 3. S. 29-30

15. Sachkov I. Tehnologii pozvolyayut borot'sya s kiberprestupnost'yu - etot biznes stanovitsya neeffektivnym // Sk.ru. URL : http://sk.ru/news/b/press/archive/2017/12/20/ilya- sachkov-tehnologii-pozvolyayut-borotsya-s-kiberprestupnostyu-_1320_-etot-biznes-stanovitsya- neeffektivnym.aspx (data obrascheniya: 28.09.2019)

16. Kak sovremennye Sherloki Holmsy nahodyat internet-moshennikov // Status. 2012. № 8.1(19). S. 7

17. Obschemirovye ubytki ot kiberprestupnosti sostavyat $ 2,1 trln do 2019 goda. URL : http://www.securitylab.ru/news/472924.php (data obrascheniya: 28.09.2019)

18. Truncevskiy Yu. V. Sostoyanie i tendencii prestupnosti v Rossiyskoy Federacii i prognozy ee razvitiya // Rossiyskaya yusticiya. 2016. № 8. S. 29-31

19. Nekrasov V. N. Aktual'nye voprosy ugolovno-pravovoy ohrany informacionnoy deyatel'nosti v Rossii // Aktual'nye problemy rossiyskogo prava. 2017. № 7. S. 108-114

20. Rassolov I. M. Kiberprestupnost': ponyatie, osnovnye cherty, formy proyavleniya // Yuridicheskiy mir. 2008. № 2. S. 44-46

21. Russkevich E. A. Ugolovnoe pravo i informatizaciya // Zhurnal rossiyskogo prava. 2017. № 8. S. 73-80

22. Antonyan, Yu. M. & Kolyshnitsyna, E. N. 2009, Motivation of convicts’ behavior, Moscow

23. Shurukhnov, N. G. 2015, ‘Information technologies: the current state and some data of their use in the commission of crimes by persons serving sentences in institutions of the Penal system’, International penitentiary journal, iss. 2, pp. 96-99

24. Shurukhnov, N. G. 1993, ‘The identity of the penitentiary criminal’, Sociological researches, iss. 3, pp. 74-83

25. Zharko, N. V. & Novikova, L. V. 2016, ‘Subjective and objective factors as features of investigation of penitentiary crimes’, Eurasian Law Journal, iss. 8(99), pp. 219-221

26. Shikhanov, V. A. 2016, ‘Features of legal regulation of turnover of mobile cellular communication in correctional institutions of the penal system’, Man: crime and punishment, iss. 2(93), pp. 96-101

27. Egorova, T. I. 2017, ‘Counteraction against drug trafficking in prisons’, Narcocontrol, iss. 1, pp. 33-35

28. Morozov, R. M. 2017, ‘Factors influencing the investigation of criminal cases of illegal drug trafficking in correctional institutions’, in Criminal punishment in Russia and abroad: problems of appointment and execution (to the 10th anniversary of the adoption of The European penitentiary rules): proceedings of the International scientific and practical conference, pp. 109-113, Vologda

29. Filippov, M. N. 2015, ‘Methods of investigation of thefts and frauds committed using bank cards and their details’, Journal of the penal system, iss. 5(156), pp. 26-30

30. Belyakov, A. V. 2008, ‘The use of media in preparation for the disruption of institutions’ activities providing isolation from society’, Lawyer of the Volga Region, iss. 3-4

31. Tishchenko, Yu. Yu. & Maslennikov, E. E. 2018, ‘Operational-search aspects of group disobedience suppression among convicts’, in S. V. Garnik (ed.), Group disobedience and mass riots in the institutions of the FPS: materials of the round table, pp. 39-394, Scientific research institute of the FPS of Russia, Moscow

32. Fomin, Yu. S. 2011, ‘Features of obtaining information from mobile communication systems in the investigation of crimes committed in correctional institutions’, Bulletin of the Vladimir law Institute, iss. 3, pp. 65-67

33. Mikhaylova, B. P. & Khazova, E. N. n.d., ‘Features of counteraction to cybercrime by criminal investigation units’, in State of crime in Russia (January-December 2010, 2011, 2012, 2013, 2014), The main information center of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Moscow, viewed 28 September 2019, www.mvd.ru

34. Tarasov, A. M. 2011, E-government and information security, St. Peterburg

35. Shevchenko, E. S. 2015, ‘Actual problems of cybercrime investigation’, Forensic expert, iss. 3, pp. 29-30

36. Sachkov, I. n.d., ‘Technologies allow to fight against cybercrime - this business becomes inefficient’, Sk.ru, viewed 28 September 2019, http://sk.ru/news/b/press/archive/2017/12/20/ilya- sachkov-tehnologii-pozvolyayut-borotsya-s-kiberprestupnostyu-_1320_-etot-biznes-stanovit- sya-neeffektivnym.aspx

37. ‘How modern Sherlock Holmes finds Internet scammers’ 2012, Status, iss. 8.1(19), p. 7

38. Global cybercrime losses will total $ 2.1 trillion till 2019 n.d., viewed 28 September 2019, http://www.securitylab.ru/news/472924.php

39. Truntsevskiy, Yu. V. 2016, ‘State and trends of crime in the Russian Federation and forecasts of its development’, Russian justice, iss. 8, pp. 29-31

40. Nekrasov, V. N. 2017, ‘Current issues of criminal and legal protection of information activities in Russia’, Actual problems of Russian law, iss. 7, pp. 108-114

41. Rassolov, I. M. 2008, ‘Cybercrime: concept, main features, forms of manifestation’, Legal world, iss. 2, pp. 44-46

42. Russkevich, E. A. 2017, ‘Criminal law and Informatization’, Russian Law Journal, iss. 8, pp. 73-80

Login or Create
* Forgot password?