Abstract (English):
The article is devoted to modern problems and prospects of the death penalty. It consistently examines the legal, economic, social, spiritual and moral aspects of the death penalty in Russia, analyzed in the context of restoration of its full sovereignty. Upon joining the Council of Europe, Russia undertook not to apply the death penalty, and to date, the Constitutional Court of the Russian Federation considers this agreement to be the main and decisive reason for refusing to apply this punishment. The authors of the article believe that this is one of the results of the adoption of limited sovereignty, which the country was forced to accept in the 90s of the last century. The sovereignty of a State is ensured not only by its economic, political or military capabilities. No less important is the spiritual component of society. Because of this, having largely restored parity in other areas (and having achieved an advantage in the military), the time has come to recreate in Russia the spiritual and moral values that have developed in the process of the historical and cultural development of the state. One of the most important bonds uniting the Russian people is the triumph of social justice. The death penalty, applied for certain crimes (for example, for the murder of children), is perceived by society as an alternative punishment, the only one that can restore the violated social justice. Judging by the results of numerous surveys, 60-70% of the population thinks so. In case of the country's withdrawal from the Council of Europe, which is quite possible in the conditions of Russia's increasing confrontation with the collective West, all the treaties linking it with this international organization, including the ban on the death penalty, will automatically lose their legal significance. Under these conditions, relying on the opinion of the overwhelming number of the population, the political leadership of the country and its legislative body will have no choice but to return the death penalty to judicial and law enforcement practice. As a result, the legislator will have to review the legal regulation of both the grounds for the appointment and the procedure for the execution of life imprisonment, which today is perceived by many as an alternative to the death penalty.

Keywords:
smertnaya kazn', moratoriy, Konstitucionnyy Sud Rossiyskoy Federacii, suverenitet, nravstvennost', duhovnost', social'naya spravedlivost'

В мае 2021 г. исполнилось 25 лет со дня принятия Государственной Думой Феде- рального Собрания Российской Федерации Уголовного кодекса Российской Федера- ции (УК РФ), который был подписан Президентом РФ 13 июня 1996 г. и вступил в силу с 1 января 1997 г. Кроме прочих важных новелл, отличавших его от предшествующего УК РСФСР 1960 г. (разворот к приоритетной защите прав и свобод человека вместо первоочередной защиты интересов государства, усиление ответственности за тяжкие преступления при одновременном ее снижении за преступления небольшой тяжести, совершенные впервые, и пр.), в Кодекс было введено в качестве отдельного наказания пожизненное лишение свободы. До этого с 1992 г. оно применялось лишь в порядке по- милования при замене смертной казни, поскольку отсутствовало в перечне уголовных наказаний, а потому не могло назначаться судами. Первоначально, со времени вступления УК РФ в силу в 1997 г., и в течение вось- ми последующих лет пожизненное лишение свободы применялось исключительно как альтернатива смертной казни. Несмотря на то что в 2004 г. согласно изменениям, внесенным в ст. 57 УК РФ (Федеральный закон от 21 июля 2004 г. № 74-ФЗ «О внесе- нии изменений в статьи 57 и 205 Уголовного кодекса Российской Федерации»), зако- нодатель «отвязал» пожизненное лишение свободы от смертной казни, изъяв из его качественной характеристики альтернативность, оба эти наказания по-прежнему вос- принимаются и рассматриваются большинством населения как коррелирующие друг другу уголовно-правовые меры. Это не случайно, поскольку в обществе не было, нет и даже в среднесрочной перспективе не предвидится выработки приемлемого для всех решения применительно к смертной казни как виду уголовного наказания. Собственно, дискуссия относительно ошибочности или, напротив, необходимости отмены использо- вания смертной казни как безальтернативного средства защиты общества от наиболее тяжких и опасных преступлений началась еще в досоветский период истории России и с переменной интенсивностью продолжается до настоящего времени [1-9]. Можно сказать, что смертная казнь и все, что с ней так или иначе связано, - это одна из самых 368 ЛИНЗА ВРЕМЕНИ обсуждаемых проблем в нашем обществе. Практически все известные медийные лич- ности, представители науки, культуры, различных конфессий, политики в разное время высказывали свое отношение к данному вопросу. По сути, общество разделено на две неравные части: на тех, кто хотел бы отмены моратория на смертную казнь (76 %), и тех, кто категорически против этого (14,5 %) [10]. Следует также отметить, что часть населения желает сохранить status quo (не отказы- ваться от смертной казни, но при этом и не применять ее). За более чем полуторавеко- вой период дискуссии оппоненты исчерпали все возможные аргументы правоты своей позиции, которые, впрочем, нисколько не поколебали точку зрения другой стороны. В конечном счете наиболее важная, принципиальная причина противоречий во взглядах заключается в абсолютно разной оценке социальных, нравственных, духов- ных и юридических последствий влияния смертной казни на общество. Сторонники ее применения утверждают, что это наказание полезно, поскольку достигает реализации двух его основных целей: оказывает мощное профилактическое воздействие и восста- навливает социальную справедливость. Да, об исправлении, разумеется, речь не идет, но оно, по мнению отдельных теоретиков, лишь постулируется законодательством в от- ношении и других наказаний, а потому имеет сугубо теоретическое значение. Отметим, что относительно исправления как цели наказания также идет оживленная дискуссия и авторы данной статьи придерживаются иной точки зрения. Противники смертной казни утверждают, что она не оказывает сколько-нибудь за- метного предупредительного воздействия на преступность, а лишь усиливает уровень жестокости в обществе. Учитывая возможность неисправимой ошибки в деятельности суда и органов предварительного расследования, они считают наиболее приемлемой альтернативой смертной казни пожизненное лишение свободы. По их мнению, при этом достигаются все три цели наказания: пожизненное лишение свободы достаточно суро- во, чтобы оказывать профилактическое воздействие и удовлетворять общественные запросы, а также не исключает шанса преступнику исправиться. На наш взгляд, дальнейшее продолжение дискуссии в том же ключе бесплодно. Раци- ональнее сосредоточиться на том, существует ли сегодня у законодателя возможность выбора - изъять наказание в виде лишения свободы из Конституции РФ и УК РФ или начать его применение? Если выбирать первый вариант, прежде необходимо ответить на вопрос: в состоянии ли пожизненное лишение свободы быть равноценной заменой смертной казни? На сегодняшний день в отношении правового регулирования смертной казни в Рос- сии ситуация сложилась непростая. После провала ГКЧП и прекращения существова- ния СССР как субъекта международного права в 1991 г. руководством РФ было принято стратегическое решение об избрании сближения с Западом важнейшим приоритетом внешней политики. В результате в 1992 г. Россию приняли в Международный валютный фонд, российский Президент впервые принял участие в саммите «Большой семерки», а 7 мая 1992 г. была подана заявка России на вступление в Совет Европы. Среди обя- зательств, которые Парламентская ассамблея поставила перед Россией, были в том числе ратификация и принятие Европейской конвенции по правам человека, а также ратификация Протокола № 6 об отмене смертной казни в мирное время. Если Конвен- ция в 1998 г. была ратифицирована (Федеральный закон от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»), то Протокол № 6 хотя и был подписан, но до настоящего времени не ратифи- цирован, а следовательно, не имеет для России юридически обязывающего значения. Первым из подготовительных мероприятий к реализации выполнения названных требований было принятие Закона РФ от 17 декабря 1992 г. № 4123-1 «О внесении из- менений в статью 24 Уголовного кодекса РСФСР», направленного на создание аль- тернативы смертной казни и расширение практики помилования приговоренных к ней осужденных. Тем не менее статистика помилований и приговоров, приведенных в ис- полнение, до времени вступления УК РФ в силу показывает значительные колебания: от 1 казненного в 1992 г. до 86 в 1995 г. [11]. В феврале 1996 г. Россия была принята в Совет Европы, а в мае того же года Пре- зидент РФ издал Указ «О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы». Хотя ожидавшееся объявление Указом морато- рия на исполнение смертной казни не последовало, с августа-сентября 1996 г. он начал действовать фактически, поскольку Президент перестал рассматривать дела пригово- ренных к смертной казни, а согласно ч. 4 ст. 184 УИК РФ без решения Президента РФ исполнение данного наказания невозможно. Поскольку, во-первых, принятая в 1993 г. Конституция РФ допускает применение смертной казни, во-вторых, вступивший в силу в 1997 г. УК РФ предусматривает ее как один из видов наказаний и, в-третьих, так называемый мораторий так и не был закре- плен даже президентским Указом, судам ничего не оставалось, как продолжать выносить смертные приговоры и после вступления России в Совет Европы. Успешная попытка выхода из данной правовой неопределенности была предпринята Конституционным Су- дом РФ, который своим постановлением от 2 февраля 1999 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О внесении измене- ний и дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», Уголовно-процессуаль- ный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях» в связи с запросом Московского городского суда и жалобами ряда граждан» запретил судам назначать смертную казнь, обосновав свой запрет тем, что не во всех субъектах России на тот момент были созданы суды присяжных заседате- лей, участие которых по таким делам обязательно. В течение десяти последующих лет данное основание было единственным препятствием для применения исключительной меры. Следует признать, что с точки зрения легитимности такой подход был единствен- но приемлемым в отсутствие законодательного решения. Однако с завершением фор- мирования в 2009 г. исполнительных органов муниципальных образований в Чеченской Республике, составляющих списки кандидатов в коллегии присяжных, у судов с 2010 г. вновь открывалась возможность назначать смертную казнь. Это означало бы неизбеж- ный конфликт России с Советом Европы, к которому государство на тот момент не было готово. Во избежание противоречий в правоприменительной практике Верховный Суд РФ обратился в Конституционный Суд РФ за разъяснениями. По существу, перед Конституционным Судом РФ была поставлена задача, которую правомочен решить только референдум, поскольку речь шла о внесении изменений в главу 2 Конституции РФ. В силу этого Конституционный Суд ограничился рассмотрением только п. 5 резолютивной части своего постановления от 2 февраля 1999 г. Подтвердив необходимость продолжения действия запрета на применение смертной казни, Кон- ституционный Суд обосновал свое решение тем, что Россия должна выполнять свои международные обязательства, на условиях исполнения которых состоялось ее при- глашение в Совет Европы, а также сложившимся в стране конституционно-правовым 370 ЛИНЗА ВРЕМЕНИ режимом. В результате этого в стране произошел необратимый процесс, направлен- ный на отмену смертной казни (определение Конституционного Суда РФ от 19 ноября 2009 г. №-1344-О-Р «О разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности поло- жений статьи 41 и части третьей статьи 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях»). Является ли данная аргументация достаточной для решения столь сложной про- блемы? Некоторые специалисты называют ее не только небесспорной, но и малоу- бедительной [12, с. 198]. Возможно, с этими критическими замечаниями можно было бы согласиться, если не принимать во внимание то положение, в которое был постав- лен Конституционный Суд. С одной стороны, международные обязательства, кото- рые Россия стремится последовательно и неукоснительно выполнять, демонстрируя транспарентность и предсказуемость своей политики, с другой - отсутствие норматив- но-правового решения: не ратифицирован Протокол № 6 об отмене смертной казни, не внесены какие-либо ограничения на ее применение ни в Конституцию, ни в уголовное законодательство. Необходимо было также принимать во внимание мнение большин- ства населения, согласно которому (на фоне не снижающегося на тот момент уровня преступности) смертную казнь предлагалось восстановить. В силу этого определение Конституционного Суда РФ от 19 ноября 2009 г. №-1344-О-Р продолжило проводимую государством линию по постепенной подготовке общества к изъятию смертной казни как одного из уголовно-правовых средств воздействия на преступность. Поскольку мо- ратория как нормативного акта не существует (и не существовало), упомянутые поста- новление и определение Конституционного Суда РФ, воспринимаемые в совокупности, до сегодняшнего дня выступают единственным юридическим основанием, препятству- ющим применению в России смертной казни. Давая определению Конституционного Суда РФ от 19 ноября 2009 г. №-1344-О-Р геополитическую оценку, Ю. А. Кизилов отметил, что в его разъяснениях возобладал принцип «реализации ограниченного суверенитета» с предоставлением приоритета «международно-правовой тенденции» и принятым на себя Российской Федерацией «обязательствам» [13, с. 92]. Таким образом, смертная казнь из юридической проблемы переросла в политико-правовую, имеющую как внутригосударственное, так и междуна- родное значение с решающим преимуществом последнего. Особенностью внешнеполитического курса России, вне зависимости от обстоя- тельств, всегда было безусловное выполнение принятых международных обязательств, и в первую очередь ратифицированной Россией Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (собственно, как того и требует Конституция РФ, в ст. 15 закрепившая приоритет международных норм над национальным законодательством). В силу этого на протяжении четверти века вхождения России в Совет Европы шансов на возобновление применения смертной казни в стране практически не было. В противном случае Россию могли ожидать санкции, среди которых допускалось ее исключение из того объединения, членом которого она ранее так стремилась стать. На наш взгляд, с вхождением в Совет Европы Россия приобрела не столько полити- ческие дивиденды (особенно в начальный период), сколько экономические. Отметим, что Европейский союз являлся и на сегодняшний день остается крупнейшим экономическим партнером нашей страны, на долю которого приходится около 40 % российско- го товарооборота в сфере внешней торговли [14]. Государство в течение длительного периода просто не могло себе позволить потенциальный риск исключения из Совета Европы и связанные с этим негативные экономические и финансовые последствия. В то же время чрезмерная ориентация на Европу, обусловленная попыткой России интегри- роваться в евроатлантическую систему, по существу, поставила страну в зависимость от нее. Осознание этой опасности привело к разработке и реализации новой внешне- экономической стратегии России: постепенной внешнеэкономической переориентации на Восток. Справедливость такого подхода стала особенно ощутимой после 2014 г., когда страны коллективного Запада начали проводить агрессивную санкционную по- литику против России с целью ее «сдерживания». Желание поставить Россию «на ме- сто» у Запада зашло столь далеко, что он для ужесточения санкций стал использовать откровенные провокации (дела Скрипалей и Навального). В условиях, когда, казалось бы, незыблемая категория «верховенство международ- ного права» стала подменяться термином «порядок, основанный на правилах», у России для отстаивания своего суверенитета не осталось выбора, кроме как вводить ответные санкции. Если первоначально они касались лишь продуктов питания и некоторых то- варов, то в последнее время обострившееся противостояние вынудило Россию к ана- логичным действиям. Так, в мае 2021 г. в заявлении МИД России объявлено о запрете въезда в страну восьми представителям официальных структур ЕС, в числе которых и председатель Европарламента Д. Сассоли [15]. Отметим, что санкции, введенные против еврочиновников такого уровня, недвусмысленно выражают готовность России к разрыву отношений с Евросоюзом, о допустимости которого заявил глава МИД Рос- сии С. В. Лавров [16]. Нужно полагать, данное высказывание свидетельствует о том, что Россия успешно осуществляет внешнеэкономический разворот и подготовилась к лю- бому развитию событий. Выход России из Совета Европы, по утверждению постоянного представителя РФ при Совете Европы И. Солтановского, приведет к автоматическому выходу страны из ряда конвенций, в том числе из Европейской конвенции по правам человека (https://iz.ru/1137013/2021-03-15/postpred-rf-rasskazal-o-posledstviiakh-vykhoda-iz- soveta-evropy). Одним из последствий также станет освобождение России от данных ею при принятии в Совет Европы обязательств и фактическое обнуление значения одного из двух основных факторов, определяющих судьбу смертной казни в России, - между- народно-правового. Одновременно с этим утратит значение и без того слабо аргумен- тированная нормативно-правовая часть обоснования неприменения смертной казни, изложенная в определении Конституционного Суда РФ от 19 ноября 2009 г. №-1344-О-Р. Вторым важнейшим фактором, формирующим позицию законодателя в отношении смертной казни и серьезно влияющим на выбор точки зрения руководством страны, является мнение населения. Несмотря на некоторый разброс результатов проводимых в стране опросов, общая тенденция очевидна - подавляющее большинство жителей полагает необходимым возврат к применению этого наказания. Так, по данным опроса населения, проведенного Госдумой в октябре 2019 г., возможность применения смерт- ной казни в России не отрицали 73 % опрошенных; опрос, проведенный аналитиче- ским центром «Левада-Центр» в октябре 2019 г., - 73 %; опрос РИА Новости в ноябре 2019 г. - 69 %; опрос ИА REGNUM в феврале 2020 г. - 85 % (https://rg.ru/2019/10/11/reg- pfo/gosduma-zapustila-opros-o-smertnoj-kazni-posle-ubijstva-devochki-v-saratove.html; https:// ria.ru/20191101/1560486013.html; https://regnum.ru/news/society/2844498.html). Не думаем, что столь высокой доля сторонников смертной казни была бы без резонансного убийства ребенка, произошедшего в октябре 2019 года в г. Саратове. Именно оно послужило триггером для резкого прироста этой части участников опроса, и в данном случае не так уж важно, что большинство считает допустимым применять смертную казнь только к педофилам, виновным в убийстве детей. Главное в другом - общество (от сенатора до домохозяйки) не отрицает саму возможность применения исключительной меры нака- зания. Представляется, что массовое убийство школьников казанской гимназии в мае 2021 г., судя по многочисленным высказываниям в СМИ, лишь прибавило число сторон- ников смертной казни. В проведенных после этого события исследованиях, ввиду оче- видности ответов, вопрос об отношении населения к смертной казни даже не ставился. Его заменили выяснением основных причин преступления и предложений по ужесточе- нию правил оборота оружия (https://www.levada.ru/2021/05/31/tragediya-v-shkole-v-kazani). Одним из основных аргументов противников смертной казни является утверж- дение о том, что современное цивилизованное общество не может себе позволить сохранять примитивное и низменное чувство - месть [3, 7]. Следовательно, такое наказание - это негуманная мера, реализуемая посредством узаконенного умерщ- вления приговоренного государством, хотя моральные правомочия у последнего от- сутствуют [17, с. 499]. В действительности, как справедливо указывал профессор Н. А. Стручков, «наказа- ние - кара за преступление. В силу этого оно несет в себе свойство отплаты, возмездия за совершенное зло. И вряд ли можно уходить от такой оценки наказания. Она соот- ветствует элементарным представлениям морали» [18, с. 59-60]. Отметим, что неред- ко такие категории, как «мораль», «нравственность», «общечеловеческие ценности», используются лишь в качестве средства манипулирования человеческим сознанием. Особенно это характерно для описания отношения общества к смертной казни. Аболи- ционисты (сторонники отмены смертной казни), обосновывая свою позицию, призывают к гуманизму, человеколюбию, защите общечеловеческих ценностей, толерантности, ста- вя в пример прежде всего европейские государства, причем перечисленные термины, по их мнению, характеризуют только те просвещенные и цивилизованные общества, в которых отказались от смертной казни, тогда как ее использование свидетельствует об отсталости и даже варварстве таких государств. Для того чтобы пояснить нашу позицию, необходимо разобраться с терминами, ис- пользуемыми участниками дискуссии. Наиболее часто обеими сторонами используется понятие «мораль», синонимом которой многие ошибочно называют «нравственность». В действительности если мораль - это система норм и принципов, определяющих по- ведение человека в обществе, и выступает (как и право) в качестве всеобщего регу- лятора общественных отношений, то нравственность присуща отдельному индивиду. Другими словами, мораль - это выработанный в данном конкретном обществе идеал человеческого поведения, а нравственность - реальные поступки индивидуума, за- висящие от его воли и сознания. Мораль исторически и социально обусловлена, а по- тому нестабильна и обновляется вслед за существенными изменениями в жизни об- щества. Так, если в конце XIX в. известный английский поэт и писатель О. Уайльд был осужден к двум годам каторжных работ за гомосексуализм, то в XXI в. за признанные гомофобными слова о том, что семья - это добровольный союз одного мужчины и од- ной женщины, лондонской полицией был арестован пожилой проповедник (https://polit. info/538916-v-londone-arestovali-svyashennika-za-gomofobnye-citaty-iz-biblii). Примерно за 200 лет моральные ценности английского общества, за которыми последовал и закон, сменились на противоположные. Кроме морали и нравственности, социология, культурология, психология опери- руют таким понятием, как «духовность», под которой понимаются объединяющие об- щество начала, выражаемые в виде моральных ценностей и традиций. Для России, оказавшейся сегодня одной из немногих развитых стран, сохранивших традиционные понятия и ценности, и не принимающей навязываемые ей под видом толерантности однополые браки, распространение ЛГБД идеологии, эвтаназию, нет иного выхода, кроме как решительно отстаивать свой менталитет, причем речь идет уже не о на- стоятельных рекомендациях, а о принятии обязывающих норм. В частности, Евро- пейский суд по правам человека (ЕСПЧ) обязал Россию обеспечить правовую осно- ву для заключения однополых браков. Аргументы Правительства РФ о том, что это противоречит интересам сообщества в целом, были отклонены. Посредством отказа однополым парам регистрировать брак Россия вышла за рамки предоставленной ей свободы усмотрения [19]. Подчеркнем, что суверенитет государства обеспечивается не только его экономи- ческими, политическими или военными возможностями. Не менее важной является духовная составляющая общества. Многими исследователями отмечалось, что наша страна на рубеже веков стагнировала именно из-за утраты национальной идеологии. Более того, некоторые из них отмечают, что начавшийся «процесс возрождения духовно- нравственных ценностей в современном российском обществе протекает не благодаря государству, а органически, спонтанно» [20, с. 101]. В отличие от нестабильной мора- ли духовность не подвержена значительным колебаниям. В ней выкристаллизованы ценности, имеющие цивилизационное значение, сохранившие так называемую народ- ную нравственность. Не случайно духовность нередко связывают с верой, религией, играющей важную роль в жизнедеятельности государства и тысячелетиями хранящей и проповедующей общечеловеческие ценности, формирующие культурный код нации. В России ведущей является православная вера, которую, по данным ВЦИОМ на 2021 г., исповедуют 66 % россиян [21]. Другими словами, это подавляющее большинство верующих нашей страны. В связи с этим важно подчеркнуть, что в 2000 г. были приняты Основы социальной концепции Русской православной Церкви, в разделе IX которых от- мечается, что «вопрос об отмене или неприменении смертной казни должен решаться обществом свободно, с учетом состояния в нем преступности, правоохранительной и судебной систем, а наипаче соображений охраны жизни благонамеренных членов об- щества (выделено нами. - В. Г., С. М.)». Позиция Русской Православной Церкви как со- циального института выражена недвусмысленно: «Особая мера наказания - смертная казнь - признавалась в Ветхом Завете. Указаний о необходимости ее отмены нет ни в Священном Писании Нового Завета, ни в Предании и историческом наследии Право- славной Церкви» (https://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=69763). В поисках национальной идеи, являющейся стержнем национального самосознания, смыслом существования народа и утраченной с развалом Советского Союза, в стране идут острые дискуссии, в ходе которых обсуждаются ее различные варианты, включая патриотизм. Не отрицая значения патриотизма как объединяющего общество соци- ального чувства и его тесную связь с содержанием понятия «национальная идея», мы полагаем, что более обобщающей категорией все же является справедливость, или, точнее, социальная справедливость. Под этим термином чаще всего понимается со- ответствие подлинной ценности конкретных людей, групп или профессий их реальным условиям жизни и положению в обществе, то есть соответствие деяний воздаяниям, прав - обязанностям, заслуг - получаемым благам [22, с. 6]. Для России на всем пути ее исторического развития основной объединяющей об- щество идеей было и остается торжество справедливости. Одновременно ощущение ее отсутствия становилось главной причиной недовольств, смут и волнений больших народных масс. Именно идея создания государства и общества, основанных на стрем- лении населения к справедливости, лежала в основе лозунгов, используемых РСДРП для привлечения на свою сторону миллионов граждан России и позволившая в 1917 г. с такой легкостью свергнуть самодержавие. Подчеркнем, что и по прошествии более чем 100 лет запрос населения России на формирование государства, основанного на концепции социальной справедливости, все так же высок. Так, по итогам 2019 г. Россия вошла в число стран с самым высоким уровнем социального неравенства: 82 % личных богатств сконцентрировано у 10 % населения страны, а 45 % национального дохода контролирует всего 1 % населения [23, с. 3]. По мнению профессора Г. В. Гречихина, ситуация такова, что увеличивающееся с каждым годом социальное неравенство и рас- слоение общества вызывают у огромной части людей недовольство проводимой соци- альной политикой, что в конечном итоге приводит к возрастанию недоверия к власти [24]. В силу этого основные усилия правительства страны, на наш взгляд, должны быть направлены прежде всего на поэтапное сокращение социального неравенства и утверж- дение социальной справедливости в качестве внутригосударственной стратегии стра- ны. Разумеется, речь идет не о разработке утопической модели построения общества (некоего аналога «Города Солнца»), в котором будет достигнуто абсолютное социальное равенство и отсутствовать несправедливость. Эта мечта человечества нереализуема, поскольку не согласуется ни с биологическими, ни с экономическими законами, ни с законами социального развития. Особенностью справедливости как оценочного поня- тия является то, что она всегда индивидуальна и потому нередко разнонаправленна. Например, с тем, что в решении суда признается справедливым стороной обвинения, вряд ли согласится сторона защиты, и наоборот. Истинным мерилом справедливости того или иного события или поступка может выступать не мнение индивида и даже не группы людей, а позиция общества, то есть того, что мы в данном конкретном случае понимаем под словом «народ», и тогда оценочная и потому субъективная категория «справедливость» уступает место социальной справедливости, опирающейся на мне- ние подавляющего большинства населения страны. Если согласиться с тем, что социальная справедливость - важный, если не важ- нейший показатель создания гармоничного и процветающего общества, а достиже- ние социального равенства (равенства возможностей) - основная линия внутренней политики государства, нельзя не отметить прозорливость разработчиков Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г. В наиболее сложный для нашей страны за все послевоенные годы период, характеризовавшийся глубоким экономическим и полити- ческим кризисом, традиционные цели уголовного наказания были дополнены еще од- ной - восстановлением социальной справедливости. В отсутствие нормативно-правового определения данной цели анализом ее понятия и содержания занимается наука. Так, профессор А. В. Наумов, характеризуя ее восста- новительный характер, отмечает, что допущенная в результате совершения престу- плений социальная несправедливость нейтрализуется применением имущественных уголовно-правовых санкций. В тех же случаях, когда преступление приводит к смерти или причинению тяжкого вреда здоровью потерпевшего, социальная справедливость восстанавливается (насколько это возможно в данном случае) назначением преступни- ку длительного срока лишения свободы [25, с. 364]. Близкой позиции придерживаются и авторы, выделяющие компенсационный характер цели восстановления социальной справедливости, предполагающий материальное возмещение всех расходов, понесен- ных жертвой преступления [26, с. 42]. Соглашаясь в целом с рациональностью упомянутых характеристик, основываю- щихся прежде всего на активных действиях виновного по заглаживанию вреда, все же отметим, что обе концепции бессильны при причинении смерти потерпевшему. В этом случае сколько-нибудь достаточно ни восстановить, ни компенсировать ущерб невоз- можно. Иное дело, когда государство после катастроф, стихийных бедствий, повлекших за собой человеческие жертвы, оказывает помощь семьям погибших. Эти действия не охватываются понятием «восстановление социальной справедливости», поскольку, как правило, отсутствовало само ее нарушение. Кроме того, как известно, любое пре- ступление наносит вред не только конкретному лицу, но и обществу, социуму, причи- няя моральные и нравственные страдания большому кругу лиц и разрушая тем самым социальную справедливость. Именно поэтому правоохранительным органам нередко приходится прилагать немало усилий для защиты лиц, подозреваемых в убийстве или изнасиловании детей, от расправы, то есть от праведного гнева членов общества, бес- сознательно стремящихся восстановить социальную справедливость. Как нам представ- ляется, их действиями руководит не столько желание отомстить (одно из древнейших человеческих чувств, которое никуда не исчезло и в наши дни), сколько осознание того, что в арсенале государства сегодня просто нет тех средств, с помощью которых мож- но восстановить нарушенную социальную справедливость - «отплатить душегубу по заслугам». На это указывают результаты многочисленных опросов, приведенные нами. Таким образом, не каждое преступление можно компенсировать, используя матери- альные возможности виновного. За некоторые из них для восстановления социальной справедливости подавляющее большинство граждан безальтернативно требует лише- ния преступника жизни, и государство для укрепления единства общества вынуждено будет рано или поздно восстановить смертную казнь за отдельные преступления. Заключение Отношение к смертной казни по-прежнему разделяет общество на две неравные части: около 60-70 % населения за ее восстановление, остальные - против либо не определись с выбором. И каждое резонансное преступление увеличивает критическую массу. Сохранив смертную казнь в качестве одного из уголовных наказаний в Консти- туции РФ и УК РФ, политическое руководство страны и законодатель тем самым не ис- ключают возможность вернуться в определенной ситуации к ее применению. На сегодняшний день юридическим основанием неприменения смертной казни в Рос- сии является не некий мораторий, связываемый рядом СМИ с именем экс-президента РФ Б. Н. Ельцина, а рассматриваемые в единстве решения Конституционного Суда РФ: по- становление от 2 февраля 1999 г. № 3-П и определение от 19 ноября 2009 г. №-1344-О-Р. Основным аргументом, не позволяющим России применять данное наказание, в этих документах названы международные обязательства России, принятые ею при вступле- нии в Совет Европы. В случае выхода страны из этой международной организации, ве- роятность которого в последние годы только возрастает, у политического руководства государства при решении судьбы смертной казни, не останется иного выхода, кроме как опираться на мнение населения. Если и есть что-то общее, объединяющее большинство представителей всех слоев общества, то это - социальная справедливость. Вырабатывавшаяся веками и состав- ляющая основу национального самосознания социальная справедливость является наиболее объективным инструментом оценки здоровья общества, его духовного еди- нения. Между тем Россия входит в число стран с самым высоким уровнем социально- го неравенства. Устранение этой диспропорции, как свидетельствуют многочисленные опросы населения, является насущной задачей государства, причем ответы жителей нашей страны показывают, что речь идет не о подравнивании всех по какому-то образ- цу, а в предоставлении всем равных возможностей и равенстве всех перед законом. Называя восстановление социальной справедливости одной из целей наказания, УК РФ тем самым вносит значительный вклад в укрепление единства общества. В свя- зи с этим отметим, что и разработчики теоретической модели Общей части Уголовно- исполнительного кодекса Российской Федерации посчитали необходимым закрепить цель восстановления социальной справедливости, отсутствующую в действующем за- коне, в новом УИК РФ [27, с. 43]. Полагая необходимым возврат применения смертной казни, общество тем самым признает ее безальтернативность для восстановления социальной справедливости, нарушенной отдельными преступлениями. Судя по тому, как шаг за шагом Россия по- следовательно восстанавливает свой суверенитет и более не готова поступаться прин- ципами, смертная казнь, согласно воле подавляющего большинства населения страны, начнет применяться в ближайшие годы. Уже сегодня нужно задуматься о том, каковы перспективы сохранения в нынешнем виде пожизненного лишения свободы, фактиче- ски являющегося альтернативой смертной казни.

1. Kistyakovskiy A. F. Issledovanie o smertnoy kazni. Tula : Avtograf, 2000. 272 s

2. Gernet M. N. Smertnaya kazn'. M. : Tip. Ya. Dankin i Ya. Homutov, 1913. 149 s

3. Alekseev S. S. Zhizn' - absolyutnaya cennost' // Smertnaya kazn': za i protiv / pod red. S. G. Kelinoy. M. : Yuridicheskaya literatura, 1989. S. 336-338

4. Karpec I. I. Pol'za ili zlo? // Smertnaya kazn': za i protiv / pod red. S. G. Kelinoy. M. : Yuridicheskaya literatura, 1989. S. 350-366

5. Kelina S. G. Kogda ubivaet gosudarstvo: smertnaya kazn' protiv prav cheloveka. M. : Progress, 1989. 421 s

6. Mihlin A. S. Smertnaya kazn' - byt' li ey v Rossii? // Zhurnal rossiyskogo prava. 1998. № 10-11. S. 138-147

7. Vicin S. E. Vremya kaznit' v Rossii zakonchilos'? // Rossiyskaya yusticiya. 1999. № 3. S. 10-12

8. Mal'ko A. V., Zhil'cov S. V. Smertnaya kazn' v Rossii. M., 2016. 758 s

9. Pobegaylo E. F. Problema smertnoy kazni v svete kriminologicheskoy situacii v Rossii. SPb., 2017. 475 s

10. Nuzhna li v Rossii smertnaya kazn'? Itogi oprosa IA Regnum. 3 fevralya 2020 g. URL : https://regnum.ru/news/society/2844498.html (data obrascheniya: 23.06.2021)

11. Kurs ugolovnogo prava : v 5 t. / pod red. N. F. Kuznecovoy, I. M. Tyazhkovoy. M. : Zercalo, 2002. T. 2 : Obschaya chast'. Uchenie o nakazanii. 535 s

12. Korobeev A. I. Smertnaya kazn': celesoobraznost' sohraneniya // Lex Russica. 2016. № 7(116). S. 190-198

13. Kizilov A. Yu. Smertnaya kazn' kak raznovidnost' monopolii na nasilie // Lex Russica. 2016. № 12(121). S. 79-94

14. FTS Rossii: dannye ob eksporte-importe Rossii za yanvar' - noyabr' 2020 g. URL : https://customs.gov.ru/press/federal/document/263604 (data obrascheniya: 23.06.2021)

15. Zayavlenie MID Rossii v svyazi s rossiyskimi otvetnymi merami na ocherednye sankcionnye resheniya ES ot 30 aprelya 2021 g. URL : https://www.mid.ru /web/guest/maps/ ee/-/asset_publisher/mo1LgbIkJbRf/content/id/4719537 (data obrascheniya: 23.06.2021)

16. Lavrov zayavil o gotovnosti k razryvu otnosheniy s Evrosoyuzom // RIA Novosti. 2021. 12 fevr. URL : https://ria.ru/20210212/lavrov-1597157215.html (data obrascheniya: 23.06.2021)

17. Dvoreckiy M. Yu., Anapol'skaya A. I. Smertnaya kazn': za i protiv // Penitenciarnaya nauka. 2019. № 4. S. 497-502

18. Struchkov N. A. Ugolovnaya otvetstvennost' i ee realizaciya v bor'be s prestupnost'yu. Saratov : Izd-vo Sarat. un-ta, 1978. 288 s

19. ESPCh obyazal Rossiyu uzakonit' odnopolye soyuzy // Kommersant'. 2021. 13 iyulya. URL : https://www.kommersant.ru/doc/4899483 (data obrascheniya: 13.07.2021)

20. Ovchinnikov A. I. Yuridicheskaya formalizaciya ponyatiya «obschestvennaya nravstvennost'» // Filosofiya prava. 2016. № 6(79). S. 100-105

21. VCIOM. Velikiy post. Analiticheskiy obzor. URL : https://wciom.ru/analytical- reviews/analiticheskii-obzor/velikii-post-2021 (data obrascheniya: 03.07.2021)

22. Voz'mitel' A. A. Social'noe neravenstvo i ego riski v sovetskoy i postsovetskoy Rossii // Vlast'. 2016. № 8. S. 6-15

23. Solov'eva O. O. Rossiya okazalas' v mirovyh liderah po neravenstvu // Ekonomika. 2019. № 12. S. 3-5

24. Grechihin G. V. Problemy social'noy spravedlivosti i neravenstva v sovremennom rossiyskom obschestve // Teoriya i praktika obschestvennogo razvitiya. 2020. № 5(147). S. 14-17

25. Naumov A. V. Rossiyskoe ugolovnoe pravo. Obschaya chast' : kurs lekciy. M. : BEK, 1996. 560 s

26. Rossiyskoe ugolovnoe pravo : kurs lekciy : v 8 t. / pod red. A. I. Korobeeva. Vladivostok, 1999. T. 2. 498 s

27. Obschaya chast' novogo Ugolovno-ispolnitel'nogo kodeksa Rossiyskoy Federacii: itogi i obosnovaniya teoreticheskogo modelirovaniya. M. : Yurisprudenciya, 2017. 326 s