Проблема преступности несовершеннолетних не теряет своей актуальности и высту- пает в качестве предмета психологических, социологических, педагогических и юриди- ческих исследований. Возрастные особенности несовершеннолетних обусловливают их уязвимость, под которой понимается подверженность воздействию, базирующаяся при определенном сочетании индивидуально-психологических особенностей личности: неустоявшаяся психика; трансформация мотивационной структуры; несформирован- ность системы ценностей; низкие адаптивные возможности.

Социальная и психологическая незрелость вызывает состояние зависимости, кото- рое под воздействием неблагоприятных внешних и внутренних факторов может выра- жаться в различных формах криминального участия [24]. Фокус нашего внимания на- правлен на выявление личностных особенностей несовершеннолетних, вовлеченных в преступную деятельность, а также психологических аспектов влияния преступного воздействия взрослых на личность несовершеннолетних.

Для выявления психологических аспектов вовлечения несовершеннолетних в пре- ступную деятельность необходимо рассмотреть правовую основу данного явления. Формирование правового сознания несовершеннолетнего происходит в ситуации транс- формации общепринятых ценностей [12], осложнения социально-экономических и поли- тических условий общественного развития, в результате чего происходит отстранение от следования общепринятым институтам общества (семья, школа и т. д.), что обусловли- вает расширение границ воздействия негативных явлений на развивающуюся личность.

Недостаточная эффективность мер, принимаемых обществом и государством по противодействию преступности несовершеннолетних, подтверждается статистическими показателями. Так, за 2022 г. среди выявленных лиц, совершивших преступления, доля несовершеннолетних преступников составила 3,2 % (26 305 чел.). В составе группы не- совершеннолетние совершили 44,7 % (11 758) выявленных преступлений. Для сравне- ния, применительно к общей преступности доля групповых преступлений составляет 12,4 %. Число установленных фактов вовлечения несовершеннолетних в преступную деятельность (ст. 150 УК РФ) составило 12371.

Понятие «вовлечение в преступную деятельность» не раскрывается в нормативных актах в содержательном аспекте – законодателем лишь устанавливаются способы его совершения: обещание, обман, угроза или иное, что находит отражение в дефиниции ч. 1 ст. 150 УК РФ [6]. Вместе с тем именно юридически верное толкование данного по- нятия и обозначение его признаков позволили бы выработать единый подход к его при- менению на практике. В. М. Лебедевым под вовлечением в преступную деятельность понимаются активные действия дееспособного лица, заключающиеся в формировании у несовершеннолетнего желания совершить или принять участие в совершении престу- пления [8]. Пробуждение данного желания осуществляется посредством психологиче- ского воздействия, которое может быть реализовано в кратковременном или пролон- гированном аспекте. Умысел при вовлечении всегда прямой и выражается в активных действиях по вовлечению несовершеннолетнего в совершение преступления.

Проведенный нами анализ 839 судебных решений по уголовным делам о преступле- ниях, возбужденных по ст. 150 УК РФ, вынесенных в период с 2015 по 2022 год, показал, что несовершеннолетние вовлекаются в совершение преступлений, предусмотренных:

• ст. 228 УК РФ («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ и их аналогов…») – 41 %;

  – ст. 158 УК РФ («Кража») – 39 %;

• ст. 161 УК РФ («Грабеж») – 16 %;

• ст. 162 УК РФ («Разбой») – 16 %;

• ст. 131–135 УК РФ (преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности) – 1,4 %;

• ст. 105 УК РФ («Убийство») – 0,83 %.

  Нередко несовершеннолетние вовлекаются в совершение одновременно несколь- ких преступлений. Анализ представленных данных позволяет сделать вывод о том, что значительная часть всех перечисленных преступлений (41 %), в которые вовлекаются несовершеннолетние, сосредоточены в сфере наркоторговли.

  Преступники, вовлекая несовершеннолетних в совершение преступления, исполь- зуют одновременно несколько способов воздействия:

   

  

  1 См.: Состояние преступности в Российской Федерации за январь–декабрь 2022 года. URL: https://xn--b1aew.xn--p1ai/reports/item/35396677/ (дата обращения: 13.02.2023).

   

• обман и злоупотребление доверием – 64 %;

• обещание – 48 %;

• угроза – 7 %;

• иные способы – 4 %.

  Путем обещания несовершеннолетние вовлекаются в корыстные и корыстно- насильственные преступления, путем обмана и обещания – в преступления в сфере наркоторговли, путем угрозы – в причинение вреда здоровью, убийства и изнасилования.

  87 % несовершеннолетних, вовлекаемых в совершение преступлений, достигли воз- раста привлечения к уголовной ответственности (средний возраст составил 17 ± 0,6 лет). В совершение преступлений вовлекаются преимущественно лица мужского пола. Слу- чаи вовлечения несовершеннолетних женского пола единичны (не более 4 %).

  Следует отметить, что сложность доказывания, отсутствие свидетелей, противосто- яние объективному и справедливому расследованию со стороны подозреваемого спо- собствуют уклонению от уголовной ответственности по делам о вовлечении несовер- шеннолетних в преступную деятельность. Обществом и государством вырабатывается система профилактических мер противодействия преступности несовершеннолетних, однако она в основном сосредоточена на устройстве детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, предотвращении повторного совершения правонарушений со стороны лиц, состоящих на профилактическом контроле в ОВД, но во внешне бла- гополучных семьях ситуация нередко выходит из-под контроля.

  1. M. Hill, A. J. Blokland, V. R. Van der Geest уверены, что делинквентности способна противостоять именно высокая степень доверия в отношениях с родителями, но не де- монстрируемая внешне благополучность семьи [26]. Э. В. Зауторова отмечает, что об- щение несовершеннолетних осужденных женского пола с родителями было сведено к формальному, равнодушному или характеризовалось полным доверием: «Не исключено, что факт излишней автономности и послужил одной из причин преступления…» [4, с. 305].

     Влияние родителей на формирование криминальной вовлеченности несовершен- нолетних подчеркивается в ряде зарубежных исследований [23, 28]. Стоит отметить, что родительский фактор не оказывает непосредственного влияния на преступность среди несовершеннолетних, а является эффективным посредником. В соответствии с теорией дифференциальных ассоциаций ребенок с раннего возраста узнает, какие ценности, отношения, убеждения и поведение ценятся, а какие критикуются. Деви- антное, благоприятствующее отклонениям и разрешающее отклонения от норм вос- питание способно вызвать не только девиантное, но и делинквентное поведение у несовершеннолетних [11].

     Всестороннее изучение феномена вовлечения несовершеннолетних в преступ- ную деятельность требует рассмотрения психологических особенностей несовер- шеннолетних правонарушителей. Преступность несовершеннолетних – это составная часть преступности, однако она обладает специфическими особенностями, которые позволяют выделить ее в отдельный предмет исследования. Как отечественные, так и зарубежные исследователи практически единодушны в своем мнении о том, что преступность несовершеннолетних обусловлена взаимодействием внешних (кризис родительской семьи, социальное неравенство, социально-педагогическая некомпе- тентность взрослых, лояльность системы правосудия, несовершенство системы профи- лактики и др.) и внутренних (соматических, психофизиологических, психологических и социально-психологических) факторов [3, 22, 27].

      

     Наличие невропатологических и патопсихологических симптомов (нарушение сна, речи, аффективность, повышенная тревожность), отставание в физическом развитии, дефекты внешнего вида, сниженный уровень интеллектуального развития детермини- руют сложности в процессе обучения, взаимодействия со сверстниками и педагогами, что, в свою очередь, затрудняет приобретение социального опыта [7]. Чаще всего несо- вершеннолетний правонарушитель характеризуется устойчивыми привычками, склон- ностями и стереотипами антисоциального поведения:

• открытое пренебрежение социальными нормами (использование нецензурной лексики в речи, распитие спиртосодержащих напитков в общественных местах, некор- ректное поведение в отношении граждан, повреждение общественного имущества);

• различные формы аддиктивного поведения (алкогольная, никотиновая, наркоти- ческая зависимость, пристрастие к азартным играм);

• бродяжничество, систематические побеги из дома, учебно-воспитательных и иных учреждений;

• раннее вступление в сексуальные отношения, сексуальная распущенность;

• типичные негативные эмоциональные проявления: злобность, мстительность, гру- бость, насилие в отношении других;

• открытое противостояние требованиям родителей, регулярные ссоры в семье;

• демонстрация испытываемой враждебности по отношению к просоциальным груп- пам несовершеннолетних (отличникам, представителям патриотических и иных объе- динений) [8].

  Говоря об эмоционально-волевой сфере личности несовершеннолетних правона- рушителей, следует отметить недостаточность развития таких личностных ресурсов, как эмпатия, сензитивность. Напротив, достаточно высоки показатели импульсивности, агрессивности, аффективности. Наблюдается эмоциональная холодность, эмоциональ- ная ригидность, явления эмоциональной «тупости».

  Снижен эмоционально-волевой компонент поведения. Теория социального контроля и ее версии (теория социальной связи, теория самоконтроля и возрастная теория неформального социального контроля) основываются на принципе, что общество как фактор окружающей среды обязывает людей соблюдать нормы и практиковать самоконтроль. При этом недоста- точный самоконтроль связан с поведенческими и импульсивными проблемами, включая нар- команию, токсикоманию, насильственное поведение, преступность, сексуально-импульсивное поведение. Социальные связи в соответствии с положениями теории социального контроля направляют поведение индивида, сдерживая его импульсивные и девиантные побуждения. В качестве значимых аспектов и условий социальных связей несовершеннолетних выделя- ют привязанность к родительской семье, ее стабильность и благополучие, занятие на досуге какой-либо деятельностью совместно с детским коллективом и т. д. Деформация социальной привязанности обусловливает рост вероятности девиантных проявлений.

  Преступное и девиантное поведение может быть объяснено низким уровнем са- моконтроля. Согласно этой теории высокий уровень самоконтроля делает человека в меньшей мере склонным к совершению преступных действий, в то время как низкий уровень самоконтроля является причиной преступного поведения. Несовершеннолет- ние с низким уровнем самоконтроля склонны привносить свою преступную тенденцию во взрослую жизнь. Основными отличительными чертами, которые предрасполагают их к преступному поведению, являются импульсивность и нежелание учитывать послед- ствия совершенного преступления [25].

   

  Несмотря на разносторонность личностных особенностей несовершеннолетних (что следует учитывать при любом противодействии преступности среди несовершеннолет- них), существуют типы несовершеннолетних, вовлекаемых в совершение преступле- ний. Н. П. Яблоков выделяет три типа несовершеннолетних, вовлеченных в соверше- ние преступления:

• ситуативный (совершают преступление, как правило, один раз, в результате сте- чения обстоятельств, легкомыслия или неспособности выразить отказ);

• ситуативно-криминальный (совершение преступления происходит под влиянием способствующих тому обстоятельств, ему предшествуют различные девиации);

• последовательно криминальный (преимущественно планируется совершение пре- ступления, несовершеннолетние имеют устойчивое противоправное поведение) [21].

  Подобной классификации придерживается М. В. Лифанова, выделившая ситуатив- ный, неустойчивый и опасный типы несовершеннолетних преступников [9]. Е. В. По- номарева, Н. А. Батраченко провели исследование нервно-психического здоровья под- ростков, находящихся на профилактическом учете в подразделениях по делам несовер- шеннолетних органов внутренних дел. Ими получены результаты, свидетельствующие о том, что для 12 % лиц характерны расстройства личности (психопатии), для 50 % – акцентуации характера. Процент акцентуированных личностей распределился следу- ющим образом: 60 % несовершеннолетних свойственна акцентуация по неустойчивому типу; 20 % – по гипертимному типу. Наиболее яркими чертами указанных типов явля- ются сниженный самоконтроль, эмоциональная лабильность, «отсутствие тормозов», чрезмерная подвижность, неустойчивость мотивов, целей и ценностей [13].

  М. В. Шайкова выделила особенности мотивации преступного поведения несовер- шеннолетних:

• доминирование инфантильных мотивов совершения преступлений, вызванных стремлением удовлетворить любопытство, самоутвердиться, завоевать авторитет сре- ди сверстников, «быть крутым» и пр.;

• преимущественная ситуативность при совершении преступления;

• наличие нарушений того или иного элемента мотивационно-потребностной сферы [19].

  По мере взросления мотивационная сфера личности претерпевает серьезные изме- нения и на смену «детским» мотивам приходят мотивы, которые отражают осознанный конфликт между правонарушителем и социумом. Нарушения в ценностно-смысловой и мотивационных сферах, с одной стороны, выражают снижение интереса к учебной и профессиональной деятельности, а с другой – отражают повышенное влечение к от- дыху, проведению досуга, обладанию модными аксессуарами. Досуг нередко включает в себя употребление алкогольных и наркотических средств. Совершаемые правонару- шения часто направлены на удовлетворение гипертрофированных досуговых потреб- ностей и интересов.

  Вовлечение несовершеннолетнего в преступление осуществляется дееспособным лицом посредством активных действий, направленных на формирование у несовер- шеннолетнего желания его совершить. Активные действия включают в себя различные формы психологического воздействия, избираемые дееспособным лицом в зависимости от индивидуально-психологических особенностей несовершеннолетних. Анализ лич- ностных особенностей несовершеннолетних, вовлекаемых в преступление, позволяет выработать наиболее эффективные превентивные меры групповой и индивидуальной

   

  воспитательной работы, формы, методы и способы психологической коррекции, обе- спечивающие снижение вероятности повторного совершения преступных деяний и ис- правление несовершеннолетнего, возвращение просоциальной направленности его деятельности.

  Эмпирическое исследование было проведено нами в период с 2018 по 2022 год на базе Шекснинского специального учебно-воспитательного учреждения закрытого типа (Вологодская область), Сланцевского специального учебно-воспитательного учреждения закрытого типа (Ленинградская область), Колпинской воспитательной колонии УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Центра временного содержания несовершеннолетних правонарушителей ГУ МВД России по Пермскому краю, Центра временного содержания несовершеннолетних правонарушителей ГУ МВД России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Центра социальной адаптации несовер- шеннолетних имени Святителя Василия Великого. В исследовании приняли участие 103 несовершеннолетних, вовлеченных в совершение преступления.

  Усредненный профиль личности несовершеннолетних, вовлеченных в совершение преступления, изученный при помощи методики СМИЛ Л. Н. Собчик [16], находится в диапазоне от 31 до 72,7 T-балла (код профиля по Уэлшу: 8/4:6:1:2:9:7:3:5#0#F-K/L:) с ве- дущими шкалами:

• «индивидуалистичность» (8-я шкала СМИЛ, 66 ± 21,8 Т-балла);

• «импульсивность» (4-я шкала СМИЛ, 60 ± 18 Т-баллов);

• «ригидность» (6-я шкала СМИЛ, 59,5 ± 17,4 Т-балла);

• «пессимистичность» (2-я шкала СМИЛ, 58,9 ± 11 Т-баллов);

• «невротический сверхконтроль» (1-я шкала СМИЛ, 58,9 ± 10,9 Т-баллоа), который отражает смешанный тип реагирования и проблему подавленной враждебности.

  Невысокие значения по шкале лжи «L» (49 ± 7 Т-баллов) и коррекции «К» (51 ± 6,9 Т-балла) свидетельствуют о том, что обследуемые не стремятся приукрасить свой характер, при этом демонстрируют защитную реакцию на диагностическую ситуацию и желание повлиять на качество результатов. Подъем по шкале достоверности «F» (72,7 ± 13 Т-балла) отражает состояние эмоционального дискомфорта, напряжения, внутренней дисгармонии (ощущение несчастливости), стремление привлечь к себе внимание с целью получения сочувствия и поддержки, а также их неуверенность в по- зитивном к себе отношении со стороны окружающих. Несоответствие представлений несовершеннолетнего об оценке окружающими его личности и реальной оценкой ими его личности способствует возникновению противоречий с социальной средой, прояв- лениям негативизма, что может приводить к различным отклонениям в поведении (рис.).

  У 45 обследуемых (43,7 % от общей выборки) значения по шкале «невротический кон- троль» имеют вид акцентуации (77 ± 6 Т-баллов) и отражают сензитивно-тревожный тип личности, свидетельствуя о неадекватности самооценки, недостаточном общем само- контроле, инфантильности, склонности избегать ответственности. Подобные результаты получены Г. К. Валицкас и Ю. Б. Гиппенрейтер, установившими, что именно стремление повысить самооценку и восстановить минимальный психологический комфорт являет- ся одной из движущих сил, определяющих вступление подростка на асоциальный путь развития [2]. Эмоциональная сфера при сочетанном подъеме 1-й, 2-й и 3-й шкал отли- чается лабильностью и противоречивостью (столкновением сдержанной пассивности с раздражительностью и демонстративностью), что увеличивает риск психосоматическо- го варианта дезадаптации (предиспозиции к гастроэнтерологическим заболеваниям).

   

  

  Рис. Усредненный профиль личностных особенностей несовершеннолетних, вовлеченных в совершение преступления.

  Условные обозначения: L – шкала лжи; F – шкала лжи; K – шкала коррекции;

  1 – «невротический сверхконтроль»; 2 – «пассивность»; 3 – «демонстративность»; 4 – «импульсивность»; 5 – «мужественность-женственность»; 6 – «ригидность»;

  7 – «тревожность»; 8 – «индивидуалистичность»; 9 – «оптимизм»; 0 – «социальная интроверсия».

   

  У 25 несовершеннолетних (25,2 % от общей выборки) значения по 2-й, 3-й и 8-й шкалам находятся на уровне выше 55 Т-баллов, что характеризует их как лиц песси- мистичных, эмоционально незрелых, зависимых от авторитетной личности, с выра- женным индивидуализмом в выборе друзей и сферы интересов и плохой социальной приспосабливаемостью. Данный факт совпадает с исследованиями А. А. Федонкиной, которая установила, что личностная незрелость несовершеннолетнего правонаруши- теля оказывает влияние на его потенциальную способность и актуальную возможность осознавать фактический характер и общественную опасность своих противоправных действий в виде снижения волевой регуляции деятельности [18].

  У 56 обследуемых (54,4 % от общей выборки) низкие показатели 9-й шкалы (менее 35 Т-баллов) в неврозоподобных профилях указывают на повышенную утомляемость, астенический тип реагирования с депрессивными переживаниями, трудности адаптации, мотивацию избегания неуспеха, а также тенденцию полагаться в решении проблем на волю случая, действия других людей или ситуативных факторов. По мнению А. А. Реана,

  «рассмотрение ситуативных факторов в качестве основных причин, детерминант (а не модуляторов) делинквентного поведения логически приводит к снятию ответственности с личности за такое поведение» [15, с. 107]. К ситуативным факторам, способствующим криминальному поведению, относят: обнаружение оставленных без присмотра вещей, виктимное поведение жертвы, неспособность выразить отказ от совершения противо- правных действий при вовлечении в них и др.

  У 43 несовершеннолетних (41,8 % от общей выборки) выявлены низкие показатели (менее 35 Т-баллов) 0-й шкалы (социальная интроверсия), которые сочетаются с повы- шенными значениями по 1-й (58,9 ± 10,9 Т-балла) и 3-й (55 ± 10,2 Т-балла) шкалам. Это

   

  свидетельствует об их общительности, эмоциональной незрелости, непринужденности в выставлении напоказ своих характерологических особенностей, снисходительности к собственным недостаткам и отвержении социальных норм.

  Представления несовершеннолетних о собственном будущем изучены при помощи проективной психодиагностической методики «Неоконченные предложения», разрабо- танной А. М. Прихожан, используемой в объеме, требуемом для достижения цели ис- следования (блоки неоконченных предложений «Я хочу», «Я не хочу») [14], опросника временной перспективы личности Ф. Зимбардо (в адаптации А. Сырцовой, Е. Т. Соко- ловой, О. В. Митиной) [17]. Анализ ответов, демонстрируемых несовершеннолетними в рамках методики «Неоконченные предложения», проведен в аспекте, характеризующем вероятность совершения преступлений в будущем.

  В ответах 24 несовершеннолетних (23,3 % от общей выборки) представлены фразы, предполагающие совершение противоправных деяний в будущем. Респонденты как от- крыто, так и косвенно указывают на стремление продолжать противоправные действия. У 46 респондентов (44,7 % от общей выборки) фразы относительно собственного буду- щего имеют просоциальный характер: несовершеннолетние отмечают желание получить профессию, стать родителями, восстановить права на жилье и т. д. 30 опрошенных (32 % от общей выборки) не определились с планами на будущее, и их ответы сосредоточе- ны в ближайшем времени, не связаны с организацией жизнедеятельности в будущем.

  Корреляционные связи между личностными особенностями несовершеннолетних, вовлеченных в совершение преступления, и представлениями о собственном будущем отражены в таблице 1.

   

  Таблица 1

   

  Структура корреляционных связей личностных особенностей и временной перспективы

   

  	D	Pd	Pf	Sc	Ma
  Будущее		– 0,37		0,58	0,61
  Позитивное прошлое				0,38
  Негативное прошлое	0,56	0,44	0,39
  Гедонистическое настоящее		0,46
  Фаталистическое настоящее	0,49	0,41

   

  Анализ результатов, представленных в таблице 1, позволяет сделать вывод о том, что негативно оценивают собственное прошлое несовершеннолетние с депрессивны- ми (r = 0,56), импульсивными (r = 0,44) и тревожными (r = 0,39) личностными особенно- стями: они подчеркивают неприятие по отношению к прошедшим событиям и желание изменить их, уверены в том, что в прошлом стечение обстоятельств отрицательно ска- залось на организации их жизнедеятельности и привело к помещению в воспитатель- ное учреждение.

  Несовершеннолетние с ведущими депрессивными личностными особенностями отли- чаются повышенной ответственностью, что обусловливает формирование чувства вины и высокий уровень самокритики. Они резко негативно воспринимают себя в прошлом. При выраженных тревожных личностных особенностях несовершеннолетним свой- ственно демонстративное подчеркивание своего критичного восприятия собственного прошлого. Ведущие импульсивные личностные особенности обусловливают негатив

   

  по отношению к прошлому как результат действия защитных механизмов и стремления сохранить высокий уровень самооценки. Им свойственно также отсутствие связи на- стоящего как с прошлым, так и с будущим (r = 0,46). Оценивать собственное поведение во временном аспекте они не стремятся.

  Респонденты с оптимистичными (r = 0,61) и индивидуалистичными (r = 0,58) лич- ностными особенностями демонстрируют выраженность целей и планов относитель- но собственного будущего. При этом первые уверены в том, что оно не будет связано с трудностями и повторением правонарушений, а в случае возникновения каких-либо проблем они будут успешно решены собственными силами. Последние в силу не- сформированных представлений о реальности, повышенной мечтательности демон- стрируют, скорее, фантазийные представления. Примечательно, что исследователями Е. В. Мельник и Ю. В. Могилевской ранее были получены подобные результаты и уста- новлено, что искаженные представления о будущем связаны со стрессом, дезадапта- цией и воздействием защитных механизмов [10].

  Позитивное восприятие собственного прошлого связано с индивидуалистичными (r = 0,38) личностными особенностями, как и в случае позитивного восприятия будущего, связано с отрывом от реальности. И. Б. Балюкова и А. А. Лукашова подчеркивают, что указанные тенденции свойственны большинству подростков с отклоняющимся пове- дением: они не зацикливаются на собственном прошлом, предпочитают игнорировать большинство негативных воспоминаний, что обуславливает наличие только позитив- ных, теплых воспоминаний [1].

  Отношение к своему настоящему как данному свыше, не зависящему от воли субъекта, свойственно несовершеннолетним с депрессивными (r = 0,49) и импуль- сивными (r = 0,41) личностными особенностями. Для обеих категорий лиц это в пер- вую очередь обеспечивает поддержание самооценки. Кроме того, лица с депрес- сивными личностными особенностями склонны озвучивать подобные мысли в целях поиска поддержки, внимания и понимания, а ведущие импульсивные особенности обусловливают склонность жить настоящим моментом, не обращаясь ни к своему прошлому, ни к будущему.

  Склонность к отклоняющемуся поведению изучена с использованием одноименной методики А. Н. Орла [5]. В ходе проведенного анализа установлено, что несовершен- нолетние демонстрируют наличие в различной степени склонности к представленным в методике видам отклоняющегося поведения:

• преодоление норм и правил (52,5 ± 9,7);

• аддиктивное поведение (56,3 ± 3,9);

• самоповреждающее, саморазрушающее поведение (55,5 ± 7,8);

• делинквентное поведение (61,6 ± 11);

• агрессия и насилие (52,5 ± 8,5);

• сопутствующее сниженному контролю эмоциональных реакций (61,4 ± 11,5). Данные, полученные при обработке служебной шкалы установки на социальную же-

  лательность (44 ± 6), свидетельствуют о низкой и умеренной склонности обследуемых к даче социально-желательных ответов, что позволяет интерпретировать полученные результаты и использовать их для дальнейшего анализа.

  В результате корреляционного анализа установлен ряд связей, свидетельствую- щих о влиянии личностных особенностей на склонность к отклоняющемуся поведе- нию (табл. 2).

   

  Таблица 2

   

  Структура корреляционных связей личностных особенностей и склонности к отклоняющемуся поведению

   

  	D	Hy	Pd	Mf	Pa	Pf	Sc	Ma	Si
  Склонность к аддиктивному поведению					0,27	0,26	0,28	0,27
  Склонность к агрессии и насилию	0,27	0,25	0,33	0,33	0,35	0,35	0,38	0,33
  Склонность к волевому контролю эмоцио- нальных реакций		0,26	0,37	0,33	0,35	0,39	0,35	0,39	0,29
  Склонность к делинквентному поведению		0,25	0,37	0,33	0,35	0,37	0,35	0,39	0,29

   

  Анализ результатов, представленных в таблице 2, позволяет сделать вывод о том, что несовершеннолетним с депрессивными личностными особенностями (2-я шкала,

  «D») свойственна выраженная склонность к агрессии и насилию, что на первый взгляд вызывает достаточно противоречивое отношение. Однако внимательное изучение опи- сания шкалы, представленного Л. Н. Собчик, дает возможность заключить, что агрессия и насилие по отношении к окружающим позволяют стабилизировать самооценку, низкий уровень которой является личностным свойством. Агрессия воспринимается как способ выхода из фрустрирующей ситуации и быстрого решения проблем в социальной среде.

  Наличие склонности к агрессии и насилию выявлено у ряда несовершеннолетних с иными ведущими шкалами СМИЛ, что, по нашему мнению, может быть связано:

• с демонстративными личностными особенностями (шкала 3, «Hy») – тенденцией к признанию и положительной оценке со стороны окружающих, что позволяет исполь- зовать агрессию к определенным лицам как способ достижения особого социального статуса (r = 0,27);

• психопатийными личностными особенностями (шкала 4, «Pd») – преобладанием спонтанности, несдержанности и вспыльчивости в поведении и пренебрежением обще- принятыми нормами и правилами, (r = 0,25);

• женственными личностными особенностями (5-я шкала, «Mf») – тенденцией со- крытия от окружающих, среди которых преобладающее число подростков с ненорма- тивным поведением, своей «женской» природы, чувствительности, сентиментальности. Не исключено, что проявления агрессии в противоречие собственного характера при- водят к последующим переживаниям, провоцируя дестабилизацию эмоционального состояния, (r = 0,33);

• паранойяльными личностными особенностями (6-я шкала, «Pa») – повышенной подозрительностью и чувством соперничества, преувеличением враждебности по от- ношении к ним (r = 0,33);

• тревожными личностными особенностями (7-я шкала, Pf) – глубокой потребностью в одобрении собственной личности и поведения со стороны окружающих: агрессия в среде подростков обеспечивает максимально быстрое завоевание положительно- го мнения, оцениванию как бесстрашного, но представляющего угрозу, в связи с чем окружающие подростки могут стремиться не вступать в конфликты с данной лично- стью (r = 0,35);

• индивидуалистичными личностными особенностями (8-я шкала, Sc) – отсутствием эмоциональной привязанности к окружающим, позволяющей при определенных усло- виях совершать акты насилия и агрессии по отношению к ним (r = 0,38);

   

• оптимистичными личностными особенностями (9-я шкала, Ma) – пренебрежением и раздражительностью в отношении других, рискованностью как личностным свойством, а также уверенностью в собственном преимуществе над кем-либо (r = 0,33).

  Для всех перечисленных лиц, за исключением представителей ведущей депрессив- ной шкалы, свойствен сниженный эмоциональный контроль, что позволяет проявлять акты агрессии и насилия под влиянием ситуационных факторов. Склонность к аддик- тивному поведению демонстрируют несовершеннолетние:

• с паранойяльными личностными особенностями (6-я шкала, Pa; r = 0,27);

• тревожными личностными особенностями (7-я шкала, Pf; r = 0,26);

• индивидуалистичными личностными особенностями (8-я шкала, Sc; r = 0,28);

• оптимистичными личностными особенностями (9-я шкала, Mа; r = 0,27).

Указанных лиц объединяет стремление к уходу от реальности, одним из способов которого является изменение собственного психического состояния. Решение личност- ных проблем, ориентация на чувственную сторону жизни обусловливают возникновение у них склонности к аддиктивному поведению.

Склонность к делинквентному поведению несовершеннолетних в рамках данной методики представляет собой наличие «делинквентного потенциала», реализуемого несовершеннолетним при определенных жизненных обстоятельствах и недостаточ- ном социальном контроле. А. Н. Орел в описании психодиагностического инструмента указывает на важность ситуативных факторов в совершении правонарушения. Иными словами, определенная совокупность «делинквентных» личностных характеристик мо- жет проявляться у ряда несовершеннолетних, однако к совершению преступления она приводит лишь под воздействием жизненной ситуации.

Субъективное ощущение одиночества у несовершеннолетних изучено нами при по- мощи одноименной методики Д. Рассела, М. Фергюсона. Структура корреляционных связей личностных особенностей и субъективного ощущения одиночества представ- лена в таблице 3.

Из данных таблицы 3 видно, что ощущение одиночества у несовершеннолетних с повы- шенными показателями по шкале демонстративности (3-я шкала, «Hy»; r = 0,27) может быть связано с внутренней потребностью находиться в центре внимания и поверхностностью в социальных связях, что при попадании в ситуации вне внимания окружающих приводит к пе- реживаниям относительно значимости своей личности в референтной группе. Как указывает Л. Н. Собчик, при возникновении подобных экзистенциальных переживаний несовер- шеннолетние склонны демонстрировать нестандартные модели поведения, что в со- вокупности со склонностью к делинквентному поведению может приводить к выбору данной поведенческой модели [16].

Таблица 3

Структура корреляционных связей личностных особенностей и субъективного ощущения одиночества

Несовершеннолетние с импульсивными личностными особенностями (4-я шкала,

«Pd»; r = 0,31) могут обращаться к размышлениям о собственном одиночестве ввиду

повышенного эгоцентризма и стремления к доминированию. Неудовлетворение потреб- ности в восхвалении и подражании может приводить к острому чувству собственной ненужности, предваряющему ощущение одиночества.

Ригидность среди ведущих шкал (6-я шкала, «Pa»; r = 0,27) характеризуется стрем- лением к организации людей за собой, регулированию созданных организованных групп, однако постепенное накопление негативных эмоций, злопамятство и упрямство не позволяют несовершеннолетним приобрести тот статус, к которому они стремятся. Вероятно, это и выступает в качестве фактора, способствующего развитию субъектив- ного ощущения одиночества.

Ощущение одиночества лицами с индивидуалистичными личностными особенностя-

ми (8-я шкала, «Sc»; r = 0,30) может быть результатом ограниченных эмоциональных про- явлений по отношению к окружающим, подавления собственных чувств и повышенной тревожности в совокупности с уязвленным самолюбием и индифферентным отношени- ем к жизни вплоть до негативного (вызывающего состояние несчастья и обреченности).

Несовершеннолетние с оптимистичными личностными особенностями (9-я шкала,

«Ma»; r = 0,27), обладая поверхностным отношением к окружающим, пренебрежением их чувствами и конфликтностью в совокупности с отсутствием обид, не всегда способ- ны к установлению дружеских или хотя бы доверительных социальных контактов, что не обеспечивает их желание пребывать в центре внимания. Указанные характеристики могут приводить к субъективному ощущению одиночества.

Потребность в ощущениях у несовершеннолетних изучена нами при помощи шкалы поиска ощущений М. Цукермана [20]. Отметим, что согласно описанию методики, пред- ставленному автором, высокий уровень развития потребности в ощущениях может способ- ствовать позволяющим его удовлетворить проявлениям асоциального и противоправного поведения. В результате корреляционного анализа установлен ряд связей, свидетель- ствующих о влиянии личностных особенностей на потребность в ощущениях (табл. 4).

Анализ результатов, представленных в таблице 4, позволяет сделать вывод о том, что потребность в ощущениях у несовершеннолетних с депрессивными лич- ностными особенностями (2-я шкала, «D»; r = 0,30) может являться результатом внешнего воздействия социально значимых лиц, поскольку характеристика лично- сти представлена преимущественно пассивной жизненной позицией, которая может искусственно маскироваться при желании поддерживать определенный достигнутый социальный статус.

Таблица 4

Структура корреляционных связей личностных особенностей и потребности в ощущениях

Ведущие показатели по шкале импульсивности (4-я шкала, «Pd»; r = 0,28), и ригидно- сти (6-я шкала, «Pa»; r = 0,31), характеризующие личность как склонную к раскованности и спонтанности при пренебрежении социальными нормами, способствуют развитию высокого уровня потребности в ощущениях.

Потребность в ощущениях может быть связана со стремлением к получению со- циального одобрения при ведущих тревожных личностных особенностях (7-я шкала,

«Pf»; r = 29), оторванностью от реальности и склонностью к выдвижению новых идей и подходов (8-я шкала, Sc; r = 29), беззаботностью, высоким уровнем жизненного тонуса и активности при оптимистичных личностных особенностях (9-я шкала, Ma).

Основываясь на результатах проведенного нами исследования, полагаем возмож- ным сформулировать следующие выводы:

1. 1. Вовлечение в преступную деятельность связано с такими личностными особен- ностями несовершеннолетних, как отрицание общепринятых норм и правил, решитель- ность, высокий волевой контроль, выраженная склонность к автономии и низкая потреб- ность в одобрении общества, оторванность от реальности, ощущение одиночества.

   2. Сформированная потребность в экстремальных ощущениях, бесконтрольное вле- чение к необычным, новым впечатлениям, отсутствие цели в жизни при высоком уровне агрессии, насилия по отношению к окружающим определяют раскрытие делинквентного потенциала, обусловливающего податливость при преступном воздействии взрослого.

   3. Сложности в планировании будущего, вызванные неспособностью эффективно адаптироваться к новым условиям и неудовлетворенностью жизненных потребностей, несформированность представлений о будущем, выявленные у несовершеннолетних, приводят к неспособности ставить и достигать цели, дезорганизации, неэффективности деятельности и искажению идентичности, что способствует уязвимости при вовлечении в преступную деятельность.

   4. Отрыв от реального оценивания событий прошлого и будущего, повышенная мечтательность, уход от реальности не позволяют реально воспринимать свое будущее, дают несовершеннолетнему возможность фантазировать и ставить грандиозные цели. Событие правонарушения в индивидуальных беседах игнорируется либо объясняется субъектом независимостью от него и его ресурсов.

1. Baljukova, I. B. & Lukashova, A. A. 2020, ‘Life prospects of adolescents with deviant behavior’, in Psychological and pedagogical problems of deviant personality behavior: research, prevention, overcoming: materials of the All-Russian Scientific and Practical Conference, pp. 15-21, Pskov.

2. Valickas, G. K. 1989, ‘Self-esteem in juvenile offenders’, Psychology issues, iss. 1, pp. 45-55.

3. Gavrilov, S. T. & Borodkina, T. A. 2015, ‘Factors influencing juvenile delinquency in Russia’, Territory of Science, iss. 5, pp. 156-158.

4. Zautorova, Je. V. 2019, ‘The attitude of female juvenile convicts to the behavior and methods of parenting’, Psychopedagogy in law enforcement agencies, vol. 24, iss. 3(78), pp. 300-305.

5. Klejberg, Ju. A. 2004, Social psychology of deviant behavior, Sphere, Moscow.

6. Lebedev, V. M. (ed.) 2018, Commentary on the Criminal Code of the Russian Federation, in 4 vols, vol. 1, General Part, Yurayt, Moscow.

7. Korolev, Ju. A. 2000, ‘Family as a subject of Law’, Journal of Russian Law, iss. 10, pp. 61-66.

8. Lebedev, A. V. 1985, ‘Assessment of the neuropsychic state of adolescents registered with the Juvenile Affairs Inspectorate’, in S. A. Belicheva (ed.), Psychology and Prevention of antisocial behavior of minors, pp. 47-58, TGU, Tjumen.

9. Lifanova, M. V. 2018, ‘Tipology of juvenile delinquents’, Bulletin of the Eastern Economic and Legal Humanitarian Academy, iss. 1(93), pp. 57-65.

10. Mel'nik, E. V. & Mogilevskaja, Ju. V. 2020, ‘Psychological content of dreams in adolescents and young men’, in S. V. Bespalova (ed.), Donetsk Readings 2020: Education, Science, Innovation, Culture and Challenges of Modernity: Proceedings of the V International Scientific Conference, pp. 312-314, Doneck.

11. Morozov, A. V. 2017, ‘Correctional and preventive aspects of delinquent and deviant behavior of minors’, Issues of mental health of children and adolescents, iss. 4(17), pp. 4-11.

12. Morozov, A. V. 2006, ‘Psychology of abnormal social manifestations in modern society as a defect of legal consciousness’, Legal Psychology, iss. 1, pp. 10-14.

13. Ponomareva, E. V. & Batrachenko, N. A. 2015, ‘Psychological characteristics of the personality of juvenile offenders’, Spiritual situation of the time, Russia XXI century, iss. 1(4), pp. 78-80.

14. Prihozhan, A. M. 2007, Diagnostics of personal development of adolescent children, ANO «PEB», Moscow.

15. Rean, A. A. 2015, ‘Risk factors of deviant behavior: Family context’, National Psychological Journal, iss. 4(20), pp. 105-110.

16. Sobchik, L. N. 2000, Standardized multifactorial method of personality research SMIL, Speech, St. Petersburg.

17. ‘Adaptation of the questionnaire of the time perspective of the personality of F. Zimbardo’ 2008, Psychological Journal, vol. 29, iss. 3, pp. 101-109.

18. Fedonkina, A. A. 2019, Personal immaturity of juvenile offenders within the framework of normal and abnormal personal development: PhD thesis (Psychology), Moscow.

19. Shajkova, M. V. 2013, ‘Psychological technologies and strategies of work of a social psychologist at school’, in Pedagogical education of university type: cultural traditions, current state, a look into the future: materials of the International Scientific and Practical Conference, pp. 285-288, Rostov-on-Don.

20. ‘Sensation Search scale (M. Cukerman)’ 1995, in Almanac of psychological tests, pp. 187-189, Moscow.

21. ablokov, N. P. 2017, Criminalistics, Yurayt, Moscow.

22. Burt, C. H., Simons, R. L. & Gibbons, F. X. 2012, ‘Racial discrimination, ethnic-racial socialization, and crime: a micro-sociological model of risk and resilience’, American Sociological Review, vol. 77, iss. 4, pp. 648-677.

23. Cicerali, L. & Cicerali, E. 2018, ‘Parental influences on youth delinquency’, Journal of Criminal Psychology, vol. 8, iss.. 2, pp. 138-149.

24. Finkelhor, D. 2007, ‘Developmental victimology, the comprehensive study of child victimization’, in R. C. Davis, A. J. Luirigio, S. Herman (eds), Victims of Crime, pp. 9-34, Sage Publications, Thousand Oaks, CA.

25. Gottfredson, M. R. & Hirschi, T. A 1990, General Theory of Crime, University Press, Stanford.

26. Hill, J. M., Blokland, A. A. J. & Van der Geest V. R. 2018, ‘Risk factors for self-reported delinquency in emerging adulthood’, European journal of criminology, Netherlands.

27. McGuire, J. 2004, Understanding Psychology and Crime: Perspectives on Theory and Action, Open University Press, Berkshire.

28. Thornberry, T. P., Lizotte, A. J., Krohn, M. D., Smith, C. A. & Porter, P. K. 2003, ‘Causes and Consequences of Delinquency’, in Taking Stock of Delinquency, Longitudinal Research in the Social and Behavioral Sciences, Springer, Boston.