Проблема преступности несовершеннолетних не теряет своей актуальности и высту- пает в качестве предмета психологических, социологических, педагогических и юриди- ческих исследований. Возрастные особенности несовершеннолетних обусловливают их уязвимость, под которой понимается подверженность воздействию, базирующаяся при определенном сочетании индивидуально-психологических особенностей личности: неустоявшаяся психика; трансформация мотивационной структуры; несформирован- ность системы ценностей; низкие адаптивные возможности.

Социальная и психологическая незрелость вызывает состояние зависимости, кото- рое под воздействием неблагоприятных внешних и внутренних факторов может выра- жаться в различных формах криминального участия [24]. Фокус нашего внимания на- правлен на выявление личностных особенностей несовершеннолетних, вовлеченных в преступную деятельность, а также психологических аспектов влияния преступного воздействия взрослых на личность несовершеннолетних.

Для выявления психологических аспектов вовлечения несовершеннолетних в пре- ступную деятельность необходимо рассмотреть правовую основу данного явления. Формирование правового сознания несовершеннолетнего происходит в ситуации транс- формации общепринятых ценностей [12], осложнения социально-экономических и поли- тических условий общественного развития, в результате чего происходит отстранение от следования общепринятым институтам общества (семья, школа и т. д.), что обусловли- вает расширение границ воздействия негативных явлений на развивающуюся личность.

Недостаточная эффективность мер, принимаемых обществом и государством по противодействию преступности несовершеннолетних, подтверждается статистическими показателями. Так, за 2022 г. среди выявленных лиц, совершивших преступления, доля несовершеннолетних преступников составила 3,2 % (26 305 чел.). В составе группы не- совершеннолетние совершили 44,7 % (11 758) выявленных преступлений. Для сравне- ния, применительно к общей преступности доля групповых преступлений составляет 12,4 %. Число установленных фактов вовлечения несовершеннолетних в преступную деятельность (ст. 150 УК РФ) составило 12371.

Понятие «вовлечение в преступную деятельность» не раскрывается в нормативных актах в содержательном аспекте – законодателем лишь устанавливаются способы его совершения: обещание, обман, угроза или иное, что находит отражение в дефиниции ч. 1 ст. 150 УК РФ [6]. Вместе с тем именно юридически верное толкование данного по- нятия и обозначение его признаков позволили бы выработать единый подход к его при- менению на практике. В. М. Лебедевым под вовлечением в преступную деятельность понимаются активные действия дееспособного лица, заключающиеся в формировании у несовершеннолетнего желания совершить или принять участие в совершении престу- пления [8]. Пробуждение данного желания осуществляется посредством психологиче- ского воздействия, которое может быть реализовано в кратковременном или пролон- гированном аспекте. Умысел при вовлечении всегда прямой и выражается в активных действиях по вовлечению несовершеннолетнего в совершение преступления.

Проведенный нами анализ 839 судебных решений по уголовным делам о преступле- ниях, возбужденных по ст. 150 УК РФ, вынесенных в период с 2015 по 2022 год, показал, что несовершеннолетние вовлекаются в совершение преступлений, предусмотренных:

• ст. 228 УК РФ («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ и их аналогов…») – 41 %;

  – ст. 158 УК РФ («Кража») – 39 %;

• ст. 161 УК РФ («Грабеж») – 16 %;

• ст. 162 УК РФ («Разбой») – 16 %;

• ст. 131–135 УК РФ (преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности) – 1,4 %;

• ст. 105 УК РФ («Убийство») – 0,83 %.

  Нередко несовершеннолетние вовлекаются в совершение одновременно несколь- ких преступлений. Анализ представленных данных позволяет сделать вывод о том, что значительная часть всех перечисленных преступлений (41 %), в которые вовлекаются несовершеннолетние, сосредоточены в сфере наркоторговли.

  Преступники, вовлекая несовершеннолетних в совершение преступления, исполь- зуют одновременно несколько способов воздействия:

   

  

  1 См.: Состояние преступности в Российской Федерации за январь–декабрь 2022 года. URL: https://xn--b1aew.xn--p1ai/reports/item/35396677/ (дата обращения: 13.02.2023).

   

• обман и злоупотребление доверием – 64 %;

• обещание – 48 %;

• угроза – 7 %;

• иные способы – 4 %.

  Путем обещания несовершеннолетние вовлекаются в корыстные и корыстно- насильственные преступления, путем обмана и обещания – в преступления в сфере наркоторговли, путем угрозы – в причинение вреда здоровью, убийства и изнасилования.

  87 % несовершеннолетних, вовлекаемых в совершение преступлений, достигли воз- раста привлечения к уголовной ответственности (средний возраст составил 17 ± 0,6 лет). В совершение преступлений вовлекаются преимущественно лица мужского пола. Слу- чаи вовлечения несовершеннолетних женского пола единичны (не более 4 %).

  Следует отметить, что сложность доказывания, отсутствие свидетелей, противосто- яние объективному и справедливому расследованию со стороны подозреваемого спо- собствуют уклонению от уголовной ответственности по делам о вовлечении несовер- шеннолетних в преступную деятельность. Обществом и государством вырабатывается система профилактических мер противодействия преступности несовершеннолетних, однако она в основном сосредоточена на устройстве детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, предотвращении повторного совершения правонарушений со стороны лиц, состоящих на профилактическом контроле в ОВД, но во внешне бла- гополучных семьях ситуация нередко выходит из-под контроля.

  1. M. Hill, A. J. Blokland, V. R. Van der Geest уверены, что делинквентности способна противостоять именно высокая степень доверия в отношениях с родителями, но не де- монстрируемая внешне благополучность семьи [26]. Э. В. Зауторова отмечает, что об- щение несовершеннолетних осужденных женского пола с родителями было сведено к формальному, равнодушному или характеризовалось полным доверием: «Не исключено, что факт излишней автономности и послужил одной из причин преступления…» [4, с. 305].

     Влияние родителей на формирование криминальной вовлеченности несовершен- нолетних подчеркивается в ряде зарубежных исследований [23, 28]. Стоит отметить, что родительский фактор не оказывает непосредственного влияния на преступность среди несовершеннолетних, а является эффективным посредником. В соответствии с теорией дифференциальных ассоциаций ребенок с раннего возраста узнает, какие ценности, отношения, убеждения и поведение ценятся, а какие критикуются. Деви- антное, благоприятствующее отклонениям и разрешающее отклонения от норм вос- питание способно вызвать не только девиантное, но и делинквентное поведение у несовершеннолетних [11].

     Всестороннее изучение феномена вовлечения несовершеннолетних в преступ- ную деятельность требует рассмотрения психологических особенностей несовер- шеннолетних правонарушителей. Преступность несовершеннолетних – это составная часть преступности, однако она обладает специфическими особенностями, которые позволяют выделить ее в отдельный предмет исследования. Как отечественные, так и зарубежные исследователи практически единодушны в своем мнении о том, что преступность несовершеннолетних обусловлена взаимодействием внешних (кризис родительской семьи, социальное неравенство, социально-педагогическая некомпе- тентность взрослых, лояльность системы правосудия, несовершенство системы профи- лактики и др.) и внутренних (соматических, психофизиологических, психологических и социально-психологических) факторов [3, 22, 27].

      

     Наличие невропатологических и патопсихологических симптомов (нарушение сна, речи, аффективность, повышенная тревожность), отставание в физическом развитии, дефекты внешнего вида, сниженный уровень интеллектуального развития детермини- руют сложности в процессе обучения, взаимодействия со сверстниками и педагогами, что, в свою очередь, затрудняет приобретение социального опыта [7]. Чаще всего несо- вершеннолетний правонарушитель характеризуется устойчивыми привычками, склон- ностями и стереотипами антисоциального поведения:

• открытое пренебрежение социальными нормами (использование нецензурной лексики в речи, распитие спиртосодержащих напитков в общественных местах, некор- ректное поведение в отношении граждан, повреждение общественного имущества);

• различные формы аддиктивного поведения (алкогольная, никотиновая, наркоти- ческая зависимость, пристрастие к азартным играм);

• бродяжничество, систематические побеги из дома, учебно-воспитательных и иных учреждений;

• раннее вступление в сексуальные отношения, сексуальная распущенность;

• типичные негативные эмоциональные проявления: злобность, мстительность, гру- бость, насилие в отношении других;

• открытое противостояние требованиям родителей, регулярные ссоры в семье;

• демонстрация испытываемой враждебности по отношению к просоциальным груп- пам несовершеннолетних (отличникам, представителям патриотических и иных объе- динений) [8].

  Говоря об эмоционально-волевой сфере личности несовершеннолетних правона- рушителей, следует отметить недостаточность развития таких личностных ресурсов, как эмпатия, сензитивность. Напротив, достаточно высоки показатели импульсивности, агрессивности, аффективности. Наблюдается эмоциональная холодность, эмоциональ- ная ригидность, явления эмоциональной «тупости».

  Снижен эмоционально-волевой компонент поведения. Теория социального контроля и ее версии (теория социальной связи, теория самоконтроля и возрастная теория неформального социального контроля) основываются на принципе, что общество как фактор окружающей среды обязывает людей соблюдать нормы и практиковать самоконтроль. При этом недоста- точный самоконтроль связан с поведенческими и импульсивными проблемами, включая нар- команию, токсикоманию, насильственное поведение, преступность, сексуально-импульсивное поведение. Социальные связи в соответствии с положениями теории социального контроля направляют поведение индивида, сдерживая его импульсивные и девиантные побуждения. В качестве значимых аспектов и условий социальных связей несовершеннолетних выделя- ют привязанность к родительской семье, ее стабильность и благополучие, занятие на досуге какой-либо деятельностью совместно с детским коллективом и т. д. Деформация социальной привязанности обусловливает рост вероятности девиантных проявлений.

  Преступное и девиантное поведение может быть объяснено низким уровнем са- моконтроля. Согласно этой теории высокий уровень самоконтроля делает человека в меньшей мере склонным к совершению преступных действий, в то время как низкий уровень самоконтроля является причиной преступного поведения. Несовершеннолет- ние с низким уровнем самоконтроля склонны привносить свою преступную тенденцию во взрослую жизнь. Основными отличительными чертами, которые предрасполагают их к преступному поведению, являются импульсивность и нежелание учитывать послед- ствия совершенного преступления [25].

   

  Несмотря на разносторонность личностных особенностей несовершеннолетних (что следует учитывать при любом противодействии преступности среди несовершеннолет- них), существуют типы несовершеннолетних, вовлекаемых в совершение преступле- ний. Н. П. Яблоков выделяет три типа несовершеннолетних, вовлеченных в соверше- ние преступления:

• ситуативный (совершают преступление, как правило, один раз, в результате сте- чения обстоятельств, легкомыслия или неспособности выразить отказ);

• ситуативно-криминальный (совершение преступления происходит под влиянием способствующих тому обстоятельств, ему предшествуют различные девиации);

• последовательно криминальный (преимущественно планируется совершение пре- ступления, несовершеннолетние имеют устойчивое противоправное поведение) [21].

  Подобной классификации придерживается М. В. Лифанова, выделившая ситуатив- ный, неустойчивый и опасный типы несовершеннолетних преступников [9]. Е. В. По- номарева, Н. А. Батраченко провели исследование нервно-психического здоровья под- ростков, находящихся на профилактическом учете в подразделениях по делам несовер- шеннолетних органов внутренних дел. Ими получены результаты, свидетельствующие о том, что для 12 % лиц характерны расстройства личности (психопатии), для 50 % – акцентуации характера. Процент акцентуированных личностей распределился следу- ющим образом: 60 % несовершеннолетних свойственна акцентуация по неустойчивому типу; 20 % – по гипертимному типу. Наиболее яркими чертами указанных типов явля- ются сниженный самоконтроль, эмоциональная лабильность, «отсутствие тормозов», чрезмерная подвижность, неустойчивость мотивов, целей и ценностей [13].

  М. В. Шайкова выделила особенности мотивации преступного поведения несовер- шеннолетних:

• доминирование инфантильных мотивов совершения преступлений, вызванных стремлением удовлетворить любопытство, самоутвердиться, завоевать авторитет сре- ди сверстников, «быть крутым» и пр.;

• преимущественная ситуативность при совершении преступления;

• наличие нарушений того или иного элемента мотивационно-потребностной сферы [19].

  По мере взросления мотивационная сфера личности претерпевает серьезные изме- нения и на смену «детским» мотивам приходят мотивы, которые отражают осознанный конфликт между правонарушителем и социумом. Нарушения в ценностно-смысловой и мотивационных сферах, с одной стороны, выражают снижение интереса к учебной и профессиональной деятельности, а с другой – отражают повышенное влечение к от- дыху, проведению досуга, обладанию модными аксессуарами. Досуг нередко включает в себя употребление алкогольных и наркотических средств. Совершаемые правонару- шения часто направлены на удовлетворение гипертрофированных досуговых потреб- ностей и интересов.

  Вовлечение несовершеннолетнего в преступление осуществляется дееспособным лицом посредством активных действий, направленных на формирование у несовер- шеннолетнего желания его совершить. Активные действия включают в себя различные формы психологического воздействия, избираемые дееспособным лицом в зависимости от индивидуально-психологических особенностей несовершеннолетних. Анализ лич- ностных особенностей несовершеннолетних, вовлекаемых в преступление, позволяет выработать наиболее эффективные превентивные меры групповой и индивидуальной

   

  воспитательной работы, формы, методы и способы психологической коррекции, обе- спечивающие снижение вероятности повторного совершения преступных деяний и ис- правление несовершеннолетнего, возвращение просоциальной направленности его деятельности.

  Эмпирическое исследование было проведено нами в период с 2018 по 2022 год на базе Шекснинского специального учебно-воспитательного учреждения закрытого типа (Вологодская область), Сланцевского специального учебно-воспитательного учреждения закрытого типа (Ленинградская область), Колпинской воспитательной колонии УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Центра временного содержания несовершеннолетних правонарушителей ГУ МВД России по Пермскому краю, Центра временного содержания несовершеннолетних правонарушителей ГУ МВД России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Центра социальной адаптации несовер- шеннолетних имени Святителя Василия Великого. В исследовании приняли участие 103 несовершеннолетних, вовлеченных в совершение преступления.

  Усредненный профиль личности несовершеннолетних, вовлеченных в совершение преступления, изученный при помощи методики СМИЛ Л. Н. Собчик [16], находится в диапазоне от 31 до 72,7 T-балла (код профиля по Уэлшу: 8/4:6:1:2:9:7:3:5#0#F-K/L:) с ве- дущими шкалами:

• «индивидуалистичность» (8-я шкала СМИЛ, 66 ± 21,8 Т-балла);

• «импульсивность» (4-я шкала СМИЛ, 60 ± 18 Т-баллов);

• «ригидность» (6-я шкала СМИЛ, 59,5 ± 17,4 Т-балла);

• «пессимистичность» (2-я шкала СМИЛ, 58,9 ± 11 Т-баллов);

• «невротический сверхконтроль» (1-я шкала СМИЛ, 58,9 ± 10,9 Т-баллоа), который отражает смешанный тип реагирования и проблему подавленной враждебности.

  Невысокие значения по шкале лжи «L» (49 ± 7 Т-баллов) и коррекции «К» (51 ± 6,9 Т-балла) свидетельствуют о том, что обследуемые не стремятся приукрасить свой характер, при этом демонстрируют защитную реакцию на диагностическую ситуацию и желание повлиять на качество результатов. Подъем по шкале достоверности «F» (72,7 ± 13 Т-балла) отражает состояние эмоционального дискомфорта, напряжения, внутренней дисгармонии (ощущение несчастливости), стремление привлечь к себе внимание с целью получения сочувствия и поддержки, а также их неуверенность в по- зитивном к себе отношении со стороны окружающих. Несоответствие представлений несовершеннолетнего об оценке окружающими его личности и реальной оценкой ими его личности способствует возникновению противоречий с социальной средой, прояв- лениям негативизма, что может приводить к различным отклонениям в поведении (рис.).

  У 45 обследуемых (43,7 % от общей выборки) значения по шкале «невротический кон- троль» имеют вид акцентуации (77 ± 6 Т-баллов) и отражают сензитивно-тревожный тип личности, свидетельствуя о неадекватности самооценки, недостаточном общем само- контроле, инфантильности, склонности избегать ответственности. Подобные результаты получены Г. К. Валицкас и Ю. Б. Гиппенрейтер, установившими, что именно стремление повысить самооценку и восстановить минимальный психологический комфорт являет- ся одной из движущих сил, определяющих вступление подростка на асоциальный путь развития [2]. Эмоциональная сфера при сочетанном подъеме 1-й, 2-й и 3-й шкал отли- чается лабильностью и противоречивостью (столкновением сдержанной пассивности с раздражительностью и демонстративностью), что увеличивает риск психосоматическо- го варианта дезадаптации (предиспозиции к гастроэнтерологическим заболеваниям).

   

  

  Рис. Усредненный профиль личностных особенностей несовершеннолетних, вовлеченных в совершение преступления.

  Условные обозначения: L – шкала лжи; F – шкала лжи; K – шкала коррекции;

  1 – «невротический сверхконтроль»; 2 – «пассивность»; 3 – «демонстративность»; 4 – «импульсивность»; 5 – «мужественность-женственность»; 6 – «ригидность»;

  7 – «тревожность»; 8 – «индивидуалистичность»; 9 – «оптимизм»; 0 – «социальная интроверсия».

   

  У 25 несовершеннолетних (25,2 % от общей выборки) значения по 2-й, 3-й и 8-й шкалам находятся на уровне выше 55 Т-баллов, что характеризует их как лиц песси- мистичных, эмоционально незрелых, зависимых от авторитетной личности, с выра- женным индивидуализмом в выборе друзей и сферы интересов и плохой социальной приспосабливаемостью. Данный факт совпадает с исследованиями А. А. Федонкиной, которая установила, что личностная незрелость несовершеннолетнего правонаруши- теля оказывает влияние на его потенциальную способность и актуальную возможность осознавать фактический характер и общественную опасность своих противоправных действий в виде снижения волевой регуляции деятельности [18].

  У 56 обследуемых (54,4 % от общей выборки) низкие показатели 9-й шкалы (менее 35 Т-баллов) в неврозоподобных профилях указывают на повышенную утомляемость, астенический тип реагирования с депрессивными переживаниями, трудности адаптации, мотивацию избегания неуспеха, а также тенденцию полагаться в решении проблем на волю случая, действия других людей или ситуативных факторов. По мнению А. А. Реана,

  «рассмотрение ситуативных факторов в качестве основных причин, детерминант (а не модуляторов) делинквентного поведения логически приводит к снятию ответственности с личности за такое поведение» [15, с. 107]. К ситуативным факторам, способствующим криминальному поведению, относят: обнаружение оставленных без присмотра вещей, виктимное поведение жертвы, неспособность выразить отказ от совершения противо- правных действий при вовлечении в них и др.

  У 43 несовершеннолетних (41,8 % от общей выборки) выявлены низкие показатели (менее 35 Т-баллов) 0-й шкалы (социальная интроверсия), которые сочетаются с повы- шенными значениями по 1-й (58,9 ± 10,9 Т-балла) и 3-й (55 ± 10,2 Т-балла) шкалам. Это

   

  свидетельствует об их общительности, эмоциональной незрелости, непринужденности в выставлении напоказ своих характерологических особенностей, снисходительности к собственным недостаткам и отвержении социальных норм.

  Представления несовершеннолетних о собственном будущем изучены при помощи проективной психодиагностической методики «Неоконченные предложения», разрабо- танной А. М. Прихожан, используемой в объеме, требуемом для достижения цели ис- следования (блоки неоконченных предложений «Я хочу», «Я не хочу») [14], опросника временной перспективы личности Ф. Зимбардо (в адаптации А. Сырцовой, Е. Т. Соко- ловой, О. В. Митиной) [17]. Анализ ответов, демонстрируемых несовершеннолетними в рамках методики «Неоконченные предложения», проведен в аспекте, характеризующем вероятность совершения преступлений в будущем.

  В ответах 24 несовершеннолетних (23,3 % от общей выборки) представлены фразы, предполагающие совершение противоправных деяний в будущем. Респонденты как от- крыто, так и косвенно указывают на стремление продолжать противоправные действия. У 46 респондентов (44,7 % от общей выборки) фразы относительно собственного буду- щего имеют просоциальный характер: несовершеннолетние отмечают желание получить профессию, стать родителями, восстановить права на жилье и т. д. 30 опрошенных (32 % от общей выборки) не определились с планами на будущее, и их ответы сосредоточе- ны в ближайшем времени, не связаны с организацией жизнедеятельности в будущем.

  Корреляционные связи между личностными особенностями несовершеннолетних, вовлеченных в совершение преступления, и представлениями о собственном будущем отражены в таблице 1.

   

  Таблица 1

   

  Структура корреляционных связей личностных особенностей и временной перспективы

   

  	D	Pd	Pf	Sc	Ma
  Будущее		– 0,37		0,58	0,61
  Позитивное прошлое				0,38
  Негативное прошлое	0,56	0,44	0,39
  Гедонистическое настоящее		0,46
  Фаталистическое настоящее	0,49	0,41

   

  Анализ результатов, представленных в таблице 1, позволяет сделать вывод о том, что негативно оценивают собственное прошлое несовершеннолетние с депрессивны- ми (r = 0,56), импульсивными (r = 0,44) и тревожными (r = 0,39) личностными особенно- стями: они подчеркивают неприятие по отношению к прошедшим событиям и желание изменить их, уверены в том, что в прошлом стечение обстоятельств отрицательно ска- залось на организации их жизнедеятельности и привело к помещению в воспитатель- ное учреждение.

  Несовершеннолетние с ведущими депрессивными личностными особенностями отли- чаются повышенной ответственностью, что обусловливает формирование чувства вины и высокий уровень самокритики. Они резко негативно воспринимают себя в прошлом. При выраженных тревожных личностных особенностях несовершеннолетним свой- ственно демонстративное подчеркивание своего критичного восприятия собственного прошлого. Ведущие импульсивные личностные особенности обусловливают негатив

   

  по отношению к прошлому как результат действия защитных механизмов и стремления сохранить высокий уровень самооценки. Им свойственно также отсутствие связи на- стоящего как с прошлым, так и с будущим (r = 0,46). Оценивать собственное поведение во временном аспекте они не стремятся.

  Респонденты с оптимистичными (r = 0,61) и индивидуалистичными (r = 0,58) лич- ностными особенностями демонстрируют выраженность целей и планов относитель- но собственного будущего. При этом первые уверены в том, что оно не будет связано с трудностями и повторением правонарушений, а в случае возникновения каких-либо проблем они будут успешно решены собственными силами. Последние в силу не- сформированных представлений о реальности, повышенной мечтательности демон- стрируют, скорее, фантазийные представления. Примечательно, что исследователями Е. В. Мельник и Ю. В. Могилевской ранее были получены подобные результаты и уста- новлено, что искаженные представления о будущем связаны со стрессом, дезадапта- цией и воздействием защитных механизмов [10].

  Позитивное восприятие собственного прошлого связано с индивидуалистичными (r = 0,38) личностными особенностями, как и в случае позитивного восприятия будущего, связано с отрывом от реальности. И. Б. Балюкова и А. А. Лукашова подчеркивают, что указанные тенденции свойственны большинству подростков с отклоняющимся пове- дением: они не зацикливаются на собственном прошлом, предпочитают игнорировать большинство негативных воспоминаний, что обуславливает наличие только позитив- ных, теплых воспоминаний [1].

  Отношение к своему настоящему как данному свыше, не зависящему от воли субъекта, свойственно несовершеннолетним с депрессивными (r = 0,49) и импуль- сивными (r = 0,41) личностными особенностями. Для обеих категорий лиц это в пер- вую очередь обеспечивает поддержание самооценки. Кроме того, лица с депрес- сивными личностными особенностями склонны озвучивать подобные мысли в целях поиска поддержки, внимания и понимания, а ведущие импульсивные особенности обусловливают склонность жить настоящим моментом, не обращаясь ни к своему прошлому, ни к будущему.

  Склонность к отклоняющемуся поведению изучена с использованием одноименной методики А. Н. Орла [5]. В ходе проведенного анализа установлено, что несовершен- нолетние демонстрируют наличие в различной степени склонности к представленным в методике видам отклоняющегося поведения:

• преодоление норм и правил (52,5 ± 9,7);

• аддиктивное поведение (56,3 ± 3,9);

• самоповреждающее, саморазрушающее поведение (55,5 ± 7,8);

• делинквентное поведение (61,6 ± 11);

• агрессия и насилие (52,5 ± 8,5);

• сопутствующее сниженному контролю эмоциональных реакций (61,4 ± 11,5). Данные, полученные при обработке служебной шкалы установки на социальную же-

  лательность (44 ± 6), свидетельствуют о низкой и умеренной склонности обследуемых к даче социально-желательных ответов, что позволяет интерпретировать полученные результаты и использовать их для дальнейшего анализа.

  В результате корреляционного анализа установлен ряд связей, свидетельствую- щих о влиянии личностных особенностей на склонность к отклоняющемуся поведе- нию (табл. 2).

   

  Таблица 2

   

  Структура корреляционных связей личностных особенностей и склонности к отклоняющемуся поведению

   

  	D	Hy	Pd	Mf	Pa	Pf	Sc	Ma	Si
  Склонность к аддиктивному поведению					0,27	0,26	0,28	0,27
  Склонность к агрессии и насилию	0,27	0,25	0,33	0,33	0,35	0,35	0,38	0,33
  Склонность к волевому контролю эмоцио- нальных реакций		0,26	0,37	0,33	0,35	0,39	0,35	0,39	0,29
  Склонность к делинквентному поведению		0,25	0,37	0,33	0,35	0,37	0,35	0,39	0,29

   

  Анализ результатов, представленных в таблице 2, позволяет сделать вывод о том, что несовершеннолетним с депрессивными личностными особенностями (2-я шкала,

  «D») свойственна выраженная склонность к агрессии и насилию, что на первый взгляд вызывает достаточно противоречивое отношение. Однако внимательное изучение опи- сания шкалы, представленного Л. Н. Собчик, дает возможность заключить, что агрессия и насилие по отношении к окружающим позволяют стабилизировать самооценку, низкий уровень которой является личностным свойством. Агрессия воспринимается как способ выхода из фрустрирующей ситуации и быстрого решения проблем в социальной среде.

  Наличие склонности к агрессии и насилию выявлено у ряда несовершеннолетних с иными ведущими шкалами СМИЛ, что, по нашему мнению, может быть связано:

• с демонстративными личностными особенностями (шкала 3, «Hy») – тенденцией к признанию и положительной оценке со стороны окружающих, что позволяет исполь- зовать агрессию к определенным лицам как способ достижения особого социального статуса (r = 0,27);

• психопатийными личностными особенностями (шкала 4, «Pd») – преобладанием спонтанности, несдержанности и вспыльчивости в поведении и пренебрежением обще- принятыми нормами и правилами, (r = 0,25);

• женственными личностными особенностями (5-я шкала, «Mf») – тенденцией со- крытия от окружающих, среди которых преобладающее число подростков с ненорма- тивным поведением, своей «женской» природы, чувствительности, сентиментальности. Не исключено, что проявления агрессии в противоречие собственного характера при- водят к последующим переживаниям, провоцируя дестабилизацию эмоционального состояния, (r = 0,33);

• паранойяльными личностными особенностями (6-я шкала, «Pa») – повышенной подозрительностью и чувством соперничества, преувеличением враждебности по от- ношении к ним (r = 0,33);

• тревожными личностными особенностями (7-я шкала, Pf) – глубокой потребностью в одобрении собственной личности и поведения со стороны окружающих: агрессия в среде подростков обеспечивает максимально быстрое завоевание положительно- го мнения, оцениванию как бесстрашного, но представляющего угрозу, в связи с чем окружающие подростки могут стремиться не вступать в конфликты с данной лично- стью (r = 0,35);

• индивидуалистичными личностными особенностями (8-я шкала, Sc) – отсутствием эмоциональной привязанности к окружающим, позволяющей при определенных усло- виях совершать акты насилия и агрессии по отношению к ним (r = 0,38);

   

• оптимистичными личностными особенностями (9-я шкала, Ma) – пренебрежением и раздражительностью в отношении других, рискованностью как личностным свойством, а также уверенностью в собственном преимуществе над кем-либо (r = 0,33).

  Для всех перечисленных лиц, за исключением представителей ведущей депрессив- ной шкалы, свойствен сниженный эмоциональный контроль, что позволяет проявлять акты агрессии и насилия под влиянием ситуационных факторов. Склонность к аддик- тивному поведению демонстрируют несовершеннолетние:

• с паранойяльными личностными особенностями (6-я шкала, Pa; r = 0,27);

• тревожными личностными особенностями (7-я шкала, Pf; r = 0,26);

• индивидуалистичными личностными особенностями (8-я шкала, Sc; r = 0,28);

• оптимистичными личностными особенностями (9-я шкала, Mа; r = 0,27).

Указанных лиц объединяет стремление к уходу от реальности, одним из способов которого является изменение собственного психического состояния. Решение личност- ных проблем, ориентация на чувственную сторону жизни обусловливают возникновение у них склонности к аддиктивному поведению.

Склонность к делинквентному поведению несовершеннолетних в рамках данной методики представляет собой наличие «делинквентного потенциала», реализуемого несовершеннолетним при определенных жизненных обстоятельствах и недостаточ- ном социальном контроле. А. Н. Орел в описании психодиагностического инструмента указывает на важность ситуативных факторов в совершении правонарушения. Иными словами, определенная совокупность «делинквентных» личностных характеристик мо- жет проявляться у ряда несовершеннолетних, однако к совершению преступления она приводит лишь под воздействием жизненной ситуации.

Субъективное ощущение одиночества у несовершеннолетних изучено нами при по- мощи одноименной методики Д. Рассела, М. Фергюсона. Структура корреляционных связей личностных особенностей и субъективного ощущения одиночества представ- лена в таблице 3.

Из данных таблицы 3 видно, что ощущение одиночества у несовершеннолетних с повы- шенными показателями по шкале демонстративности (3-я шкала, «Hy»; r = 0,27) может быть связано с внутренней потребностью находиться в центре внимания и поверхностностью в социальных связях, что при попадании в ситуации вне внимания окружающих приводит к пе- реживаниям относительно значимости своей личности в референтной группе. Как указывает Л. Н. Собчик, при возникновении подобных экзистенциальных переживаний несовер- шеннолетние склонны демонстрировать нестандартные модели поведения, что в со- вокупности со склонностью к делинквентному поведению может приводить к выбору данной поведенческой модели [16].

Таблица 3

Структура корреляционных связей личностных особенностей и субъективного ощущения одиночества

Несовершеннолетние с импульсивными личностными особенностями (4-я шкала,

«Pd»; r = 0,31) могут обращаться к размышлениям о собственном одиночестве ввиду

повышенного эгоцентризма и стремления к доминированию. Неудовлетворение потреб- ности в восхвалении и подражании может приводить к острому чувству собственной ненужности, предваряющему ощущение одиночества.

Ригидность среди ведущих шкал (6-я шкала, «Pa»; r = 0,27) характеризуется стрем- лением к организации людей за собой, регулированию созданных организованных групп, однако постепенное накопление негативных эмоций, злопамятство и упрямство не позволяют несовершеннолетним приобрести тот статус, к которому они стремятся. Вероятно, это и выступает в качестве фактора, способствующего развитию субъектив- ного ощущения одиночества.

Ощущение одиночества лицами с индивидуалистичными личностными особенностя-

ми (8-я шкала, «Sc»; r = 0,30) может быть результатом ограниченных эмоциональных про- явлений по отношению к окружающим, подавления собственных чувств и повышенной тревожности в совокупности с уязвленным самолюбием и индифферентным отношени- ем к жизни вплоть до негативного (вызывающего состояние несчастья и обреченности).

Несовершеннолетние с оптимистичными личностными особенностями (9-я шкала,

«Ma»; r = 0,27), обладая поверхностным отношением к окружающим, пренебрежением их чувствами и конфликтностью в совокупности с отсутствием обид, не всегда способ- ны к установлению дружеских или хотя бы доверительных социальных контактов, что не обеспечивает их желание пребывать в центре внимания. Указанные характеристики могут приводить к субъективному ощущению одиночества.

Потребность в ощущениях у несовершеннолетних изучена нами при помощи шкалы поиска ощущений М. Цукермана [20]. Отметим, что согласно описанию методики, пред- ставленному автором, высокий уровень развития потребности в ощущениях может способ- ствовать позволяющим его удовлетворить проявлениям асоциального и противоправного поведения. В результате корреляционного анализа установлен ряд связей, свидетель- ствующих о влиянии личностных особенностей на потребность в ощущениях (табл. 4).

Анализ результатов, представленных в таблице 4, позволяет сделать вывод о том, что потребность в ощущениях у несовершеннолетних с депрессивными лич- ностными особенностями (2-я шкала, «D»; r = 0,30) может являться результатом внешнего воздействия социально значимых лиц, поскольку характеристика лично- сти представлена преимущественно пассивной жизненной позицией, которая может искусственно маскироваться при желании поддерживать определенный достигнутый социальный статус.

Таблица 4

Структура корреляционных связей личностных особенностей и потребности в ощущениях

Ведущие показатели по шкале импульсивности (4-я шкала, «Pd»; r = 0,28), и ригидно- сти (6-я шкала, «Pa»; r = 0,31), характеризующие личность как склонную к раскованности и спонтанности при пренебрежении социальными нормами, способствуют развитию высокого уровня потребности в ощущениях.

Потребность в ощущениях может быть связана со стремлением к получению со- циального одобрения при ведущих тревожных личностных особенностях (7-я шкала,

«Pf»; r = 29), оторванностью от реальности и склонностью к выдвижению новых идей и подходов (8-я шкала, Sc; r = 29), беззаботностью, высоким уровнем жизненного тонуса и активности при оптимистичных личностных особенностях (9-я шкала, Ma).

Основываясь на результатах проведенного нами исследования, полагаем возмож- ным сформулировать следующие выводы:

1. 1. Вовлечение в преступную деятельность связано с такими личностными особен- ностями несовершеннолетних, как отрицание общепринятых норм и правил, решитель- ность, высокий волевой контроль, выраженная склонность к автономии и низкая потреб- ность в одобрении общества, оторванность от реальности, ощущение одиночества.

   2. Сформированная потребность в экстремальных ощущениях, бесконтрольное вле- чение к необычным, новым впечатлениям, отсутствие цели в жизни при высоком уровне агрессии, насилия по отношению к окружающим определяют раскрытие делинквентного потенциала, обусловливающего податливость при преступном воздействии взрослого.

   3. Сложности в планировании будущего, вызванные неспособностью эффективно адаптироваться к новым условиям и неудовлетворенностью жизненных потребностей, несформированность представлений о будущем, выявленные у несовершеннолетних, приводят к неспособности ставить и достигать цели, дезорганизации, неэффективности деятельности и искажению идентичности, что способствует уязвимости при вовлечении в преступную деятельность.

   4. Отрыв от реального оценивания событий прошлого и будущего, повышенная мечтательность, уход от реальности не позволяют реально воспринимать свое будущее, дают несовершеннолетнему возможность фантазировать и ставить грандиозные цели. Событие правонарушения в индивидуальных беседах игнорируется либо объясняется субъектом независимостью от него и его ресурсов.

1. Балюкова И. Б., Лукашова А. А. Жизненные перспективы подростков с девиантным поведением // Психолого-педагогические проблемы девиантного поведения личности: исследования, профилактика, преодоление : материалы Всерос. науч.-практ. конф. Псков, 2020. С. 15-21.

2. Валицкас Г. К. Самооценка у несовершеннолетних правонарушителей // Вопросы психологии. 1989. № 1. С. 45-55.

3. Гаврилов С. Т., Бородкина Т. А. Факторы, влияющие на преступность несовершеннолетних в России // Территория науки. 2015. № 5. С. 156-158.

4. Зауторова Э. В. Отношение несовершеннолетних осужденных женского пола к поведению и методам воспитания родителей // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2019. Т. 24, № 3(78). С. 300-305.

5. Клейберг Ю. А. Социальная психология девиантного поведения. М. : Сфера, 2004. 191 с.

6. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации : в 4 т. / отв. ред. В. М. Ле- бедев. М. : Юрайт, 2018. Т. 1 : Общая часть. 316 с.

7. Королев Ю. А. Семья как субъект права // Журнал российского права. 2000. № 10. С. 61-66.

8. Лебедев А. В. Оценка нервно-психического состояния подростков, состоящих на учете в инспекции по делам несовершеннолетних // Психология и профилактика асоциального поведения несовершеннолетних / под ред. С. А. Беличевой. Тюмень : ТГУ, 1985. С. 47-58.

9. Лифанова М. В. Типология несовершеннолетних преступников // Вестник восточной экономико-юридической гуманитарной академии. 2018. № 1(93). С. 57-65.

10. Мельник Е. В., Могилевская Ю. В. Психологическое содержание мечты у подростков и юношей // Донецкие чтения 2020: образование, наука, инновации, культура и вызовы современности : материалы V Междунар. науч. конф. / под общ. ред. С. В. Беспаловой. Донецк, 2020. С. 312-314.

11. Морозов А. В. Коррекционно-профилактические аспекты делинквентного и девиантного поведения несовершеннолетних // Вопросы психического здоровья детей и подростков. 2017. № 4(17). С. 4-11.

12. Морозов А. В. Психология анормальных социальных проявлений в современном обществе как дефект правосознания // Юридическая психология. 2006. № 1. С. 10-14.

13. Пономарева Е. В., Батраченко Н. А. Психологическая характеристика личности несовершеннолетних правонарушителей // Духовная ситуация времени. Россия XXI век. 2015. № 1(4). С. 78-80.

14. Прихожан А. М. Диагностика личностного развития детей подросткового возраста. М. : АНО «ПЭБ», 2007. 56 с.

15. Реан А. А. Факторы риска девиантного поведения: семейный контекст // Национальный психологический журнал. 2015. № 4(20). С. 105-110.

16. Собчик Л. Н. Стандартизированный многофакторный метод исследования личности СМИЛ. СПб. : Речь, 2000. 219 с.

17. Адаптация опросника временной перспективы личности Ф. Зимбардо // Психологический журнал. 2008. Т. 29, № 3. С. 101-109.

18. Федонкина А. А. Личностная незрелость несовершеннолетних правонарушителей в рамках нормального и аномального личностного развития : дис. … канд. психол. наук. М., 2019. 156 с.

19. Шайкова М. В. Психологические технологии и стратегии работы социального психолога в школе // Педагогическое образование университетского типа: культурные тра- диции, современное состояние, взгляд в будущее : материалы Междунар. науч.-практ. конф. Ростов н/Д, 2013. С. 285-288.

20. Шкала поиска ощущений (М. Цукерман) // Альманах психологических тестов. М., 1995. С. 187-189.

21. Яблоков Н. П. Криминалистика. М. : Юрайт, 2017. 239 с.

22. Burt, C. H., Simons, R. L. & Gibbons, F. X. 2012, ‘Racial discrimination, ethnic-racial socialization, and crime: a micro-sociological model of risk and resilience’, American Sociological Review, vol. 77, iss. 4, pp. 648-677.

23. Cicerali, L. & Cicerali, E. 2018, ‘Parental influences on youth delinquency’, Journal of Criminal Psychology, vol. 8, iss.. 2, pp. 138-149.

24. Finkelhor, D. 2007, ‘Developmental victimology, the comprehensive study of child victimization’, in R. C. Davis, A. J. Luirigio, S. Herman (eds), Victims of Crime, pp. 9-34, Sage Publications, Thousand Oaks, CA.

25. Gottfredson, M. R. & Hirschi, T. A 1990, General Theory of Crime, University Press, Stanford.

26. Hill, J. M., Blokland, A. A. J. & Van der Geest V. R. 2018, ‘Risk factors for self-reported delinquency in emerging adulthood’, European journal of criminology, Netherlands.

27. McGuire, J. 2004, Understanding Psychology and Crime: Perspectives on Theory and Action, Open University Press, Berkshire.

28. Thornberry, T. P., Lizotte, A. J., Krohn, M. D., Smith, C. A. & Porter, P. K. 2003, ‘Causes and Consequences of Delinquency’, in Taking Stock of Delinquency, Longitudinal Research in the Social and Behavioral Sciences, Springer, Boston.