Аннотация (русский):
Предметом исследования статьи является Инструкция смотрителю губернского тюремного замка 1831 года, подготовленная членами Совета Министерства внутренних дел России с учетом замечаний Санкт-Петербургского комитета Общества попечительного о тюрьмах. Данный документ предназначался для рассылки всем губернаторам царской России. Проведенное сравнительно-правовое исследование исторических документов показало, что анализируемая Инструкция представляет собой выжимку из Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражей. Свод состоял из 1130 статей и комплекса приложений. Примечательно, что отдельные положения, например статьи 1, датировались законодательными актами 1767 (июль), 1772 (март) годов. Анализ всех 12 глав, разделов и 260 статей указанной Инструкции позволяет сделать вывод о том, что она представляет собой комплексный регламент (сочетание регламентов) деятельности тюремного замка и его должностных лиц, а также устанавливает правовой статус различных категорий арестантов. В статье последовательно представлены положения, регламентировавшие порядок приема людей в тюремный замок, их размещение, особенности содержания в зависимости от тяжести совершенных преступлений, пола, возраста, положения в обществе. Раскрывается содержание правил обращения с имуществом, предметами, ценными бумагами, различными актами арестованных. Отмечается, что контора замка, принимая от арестантов документы, изучала их с целью выяснения, нет ли реализуемых во время содержания арестанта под стражей правоотношений. Значительное место отведено рассмотрению санитарно-гигиенических требований, предъявляемых к арестантам, помещениям непосредственного проживания, постельным принадлежностям, территории тюремного замка, а также отправлению религиозных обрядов. При рассмотрении положений, регламентирующих свидания с заключенными под стражу, дается авторская классификация: и посетители, и арестанты объединены в несколько групп. Выделена самостоятельная категория лиц - заключенные за долги, которые имели льготы на свидания и получение съестных припасов от родственников и других посещавших. Представлен анализ правового статуса смотрителя тюремного замка. Из проведенного исследования содержания делается вывод о том, что смотритель являлся единоначальником (полным хозяином тюремного замка), блюстителем внутреннего порядка, за который отвечал перед своим начальством - губернатором, губернским прокурором, полицеймейстером. Он был обязан обеспечить соблюдение чистоты, порядка, опрятности, тишины и благочиния, предупреждение побегов.

Ключевые слова:
инструкция, губернский тюремный замок, арестанты, смотритель, посетители, присутственные места, контора, больница, церковь, священник

188 лет назад (22 (9) апреля 1831 г.) членами Совета Министерства внутренних дел России была составлена и после устранения замечаний Санкт-Петербургского комитета Общества попечительного о тюрьмах в виде проекта была разослана по всем губер- наторам Инструкция смотрителю губернского тюремного замка. Названный документ представляет несомненный интерес для специалистов уголовно-исполнительной систе- мы (УИС) России, российской общественности, профильных правозащитников, препо- давателей и обучающихся в образовательных организациях ФСИН России. Однако его «день рождения» остался без внимания, за исключением отдельных частных публика- ций на страницах периодической печати. Печально, что учебные планы не позволяют уделить этому должное внимание. В погоне за «отовариванием» государственных об- разовательных стандартов не имеем возможности передать обучаемым комплекс ин- тересных знаний, которые позволили бы сопоставить то, что было вчера, и то, что есть сегодня. Вооруженность сведениями о вчерашнем дне УИС России позволила бы да- вать конкретные ответы на вопросы наших подопечных, вести предметные дискуссии с западными коллегами по пенитенциарной деятельности. Инструкция включала в себя 12 глав, некоторые из которых подразделялись на раз- делы, и 260 статей. Открывала Инструкцию гл. I «Порядокъ при прiемъ людей въ тюремный замокъ», в которой было 12 статей (1-12) и 1 примечание. Из содержания следует, что прием аре- стантов в тюремный замок производился «во всякое время», как днем, так и ночью. При этом воскресные, праздничные и торжественные дни не являлись исключением. Аре- стант следовал от присутственного места и начальствующей особы в контору замка, где представлялся сопровождавшим его караулом, при «письменных видах», с указа- нием рода преступления, для того чтобы можно было определить, в каком разряде он должен содержаться. В конторе тюремного замка его принимал смотритель замка, который записывал «въ шнуровую книгу» дату поступления, имя и «прозвание арестанта», его приметы, от кого поступил и по какому преступлению, какие имел собственные вещи (деньги просчиты- вались и хранились в конторе). Смотритель «при пристойномъ числъ караульныхъ» проводил обыск с целью обнаружения каких-либо орудий (ножа, бритвы), если таковые имелись, то они изымались и хранились в кладовой замка. Для того чтобы засвидетельствовать, что арестант принят в тюремный замок, смотри- тель расписывался в разносной книге и выдавал сопровождавшему конвоиру расписку за своей подписью. Доставленные освидетельствовались врачом. Здоровые переоде- вались в арестантскую одежду тюремного замка и отводились в камеру по роду престу- пления. Больной арестант, «въ особенности подвергшiйся заразительнымъ сыпямъ», немедленно отводился в больницу и, в зависимости от пола, сдавался больничному надзирателю или надзирательнице. Там им выдавались платье и белье, предназна- ченные для больных. Глава II «Об имуществъ арестантовъ, принятыхъ въ тюремный замокъ» включала в себя 19 статей (13-31). Особое внимание в них уделялось обнаружению, изъятию у поступающих в замок лиц денег, билетов «Кредитныхъ Установленiй», различных де- нежных и характеризующих себя актов, каких-либо вещей (часы, табакерки золотые или серебряные, перстни, кольца, печатки, булавки). Все это записывалось в особую книгу, с указанием даты, времени и номера, за которым сам арестант числился в приемной книге. Под записью, при наличии грамотности, арестант ставил свою подпись. Приня- тое от арестанта размещалось в пакете или особом мешочке и опечатывалось печа- тью конторы, с надписью на ярлыке, где указывались состояние, фамилия арестанта и номер, под которым он записан в приемной книге. Пакет или мешочек размещались в особом сундуке либо шкафу и находились на ответственном хранении конторы до освобождения арестанта. Следует специально сказать о том, что контора, принимая от арестанта документы, изучала их на предмет, нет ли таких, по которым может осуществляться производство во время содержания арестанта в тюремном замке. Если такое обнаруживалось, то смотритель делал представление губернскому прокурору для «учиненiя сношенiя, какiя обстоятельства дъла предложить могутъ» (ст. 16). Отобранные платья, белье, обувь записывались в книгу, проветривались и, если требовалось, промывались и помещались в мешок, опечатываемый печатью конторы, снабженный ярлыком с такими же надписями, что и на документах. Арестант, выпущен- ный на свободу, получал в конторе замка взятые у него деньги, вещи и расписывался в их приеме, если же был неграмотен, то соответствующую отметку делал смотритель. Если арестант вызывался присутственным местом и там освобождался, после чего в течение месяца не являлся в контору для получения оставшихся в замке вещей, то они обращались в пользу замка. В тех случаях, когда арестант направлялся в другое место без посредства конторы замка, смотритель имел право поступить с имуществом в соответствии с требованием места, переславшего арестанта. При направлении арестанта в суд или для содержания под стражей в другом городе его вещи упаковывались по описи, которая подписывалась смотрителем и арестантом (если он грамотен), после чего передавались препровождающему арестанта. Если для исполнения приговора преступник отсылался из тюремного замка, то с его вещами по- ступали также, но при этом они передавались полицеймейстеру для принятия соответ- ствующего решения. Арестантская одежда не могла передаваться другим и подлежала возврату в тюремный замок. Все числящееся за арестантом по его просьбе могло передаваться тому, кого он укажет. При этом смотритель докладывал губернскому прокурору и с его позволения сообщал адресату с указанием даты и времени явки в контору. Передача имущества, денежных средств осуществлялась под роспись обоих в той самой книге, в которой они были записаны. При безграмотности обоих для росписи призывался священник. Представляет интерес ст. 29 анализируемой главы, в которой содержалась попытка исключения коррупционной составляющей. Редакционно она была сформулирована следующим образом: «Ни деньги и никакiя вещи не могутъ быть приняты отъ содер- жимаго въ пользу замка въ видъ приношенiй, доколь содержатся въ замкъ. Онъ тъмъ менъе могутъ быть приняты отъ него служащими въ замкъ». Таким образом, данная норма исключала участие в такой благотворительности самого смотрителя тюремно- го замка. Если смотритель находил у арестанта деньги, то в первый раз одну четверть суммы отделял для арестантской кружки, во второй раз - половину, в третий раз вся сумма шла в арестантскую кружку. В случае если арестованный умирал в тюремном замке и после себя оставлял за- вещание, оно представлялось губернскому прокурору, который направлял его адреса- ту. Об оставшихся после умершего деньгах, вещах, платье и прочем смотритель также докладывал губернскому прокурору «для поступленiя съ оными какъ слъдуетъ» (ст. 31). Глава III «О содержанiи арестантовъ въ тюремномъ замкъ» включала в себя два раздела: «I. О размещенiи» и «II. О содержанiи» и 13 статей (32-44). Проведя сравни- тельно-правовое исследование, делаем вывод о том, что обозначенные вопросы были злободневны в тот далекий период, равно как и в настоящее время. В Инструкции уже в то время содержались положения, предусматривающие диффе- ренцированное размещение и содержание арестантов, и тюремная практика следовала этим предписаниям. В частности, ст. 32 устанавливалось требование со ссылкой, «на сколько возможность позволитъ», о размещении принятых в тюремный замок «по роду и важности ихъ преступленiй, не смъшивая чиновниковъ и разночинцевъ съ чернью». Арестанты женского пола не должны были содержаться в одних камерах с мужчинами (ст. 33). Несовершеннолетних следовало помещать в особые камеры, также разделяя по половой принадлежности. «Присужденных (курсив наш. - Н. Г.) к какому-либо нака- занiю арестантовъ тотчас отдълять отъ судящихся еще, и ихъ ни въ какую работу не посылать, коль скоро присутственныя мъста извъстятъ тюремный замокъ о присужденiи ихъ» (ст. 35). Автономно содержались и больные: правила требовали прибывших в за- мок больных передавать врачу для помещения в больницу. Определенный интерес представляет ст. 37, где говорилось, что «заплечные мастера не должны иметь жительство вмъстъ съ заключенными, но содержаться особо». Речь шла о палачах, которые в России назывались «заплечными мастерами», «катами», ко- торые жили при тюрьмах в отдельных от арестантов помещениях. Инструкцией устанавливался запрет на размещение внутри арестантских камер ча- совых, но при этом предписывалось иметь в дверях, коридорах и других местах, где окажется удобным, специально обустроенные окна: со стеклами, решетками, через ко- торые часовые могли бы видеть арестантов и тем самым предупреждать возникающие между ними эксцессы и подготовку к побегу. В тюремном замке арестанты получали единообразную одежду, пищу и все необхо- димое (потребное) для них. Этим устанавливался единый подход к заключенным, ра- венство между ними, «допускается разность только по состоянiю пола и причинамъ, по коимъ содержатся арестанты» (ст. 40). Заключенным запрещалось иметь в камерах чернила, бумагу, карандаши и другие письменные принадлежности. Отправление и получение писем осуществлялось под «личною отвътственностiю смотрителя» (ст. 41). В тех случаях, когда арестант выска- зывал желание написать письмо, об этом докладывалось по инстанциям: смотрителю, а он, в свою очередь, испрашивал разрешения у губернского прокурора. При положи- тельном решении написанное письмо передавалось в контору и вручалось губернскому прокурору для направления адресату. Если кто-то из арестантов высказывал надобность, просьбу, жалобу или желание быть вызванным в суд для объяснения либо предоставления доказательств по делу, то смотритель обязан был его выслушать, записать такое желание и при утреннем ра- порте или во время посещения замка прокурором доложить ему. Прокурор изучал полу- ченную информацию и, если приходил к выводу о том, что она заслуживает внимания, докладывал в соответствующую инстанцию. Глава IV «О благочинiи и опрятности» также включала в себя два раздела: «I. О бла- гочинiи» и «II. О опрятности» и 21 статью (45-65). В главе содержался комплекс раз- нообразных запретов, распространявшихся на арестантов. В частности, во всех без исключения случаях устанавливался запрет на игры в карты, шашки, кости; курение трубок; игры на любых инструментах; «вообще запрещаются всякого рода ръзности» (ст. 48), а равно исключалось произношение проклятий и божбы, укоры друг друга. В среде заключенных своевольство, ссоры, брань, соблазнительные песни, хохот и тому подобное поведение также считалось недопустимым. Если содержащиеся в силу невежества или по каким-либо злым намерениям про- являли наглость, непослушание или буйство в отношении караульного офицера, то в целях удержания от дальнейших неправедных поступков их немедленно помещали в особое место, где выдавалась минимальная пища. Об описанном случае нужно было доложить прокурору. В анализируемой Инструкции в разных главах прописывались взаимоотношения смо- трителя и арестантов, при этом в первую очередь делался акцент на поведении самого смотрителя. Это относится и к положениям рассматриваемой главы. В ней давалась установка, чтобы смотритель замка обращался с заключенными кротко и человеколю- биво, внушал им сам и через своих подчиненных смирение и послушание. Обратим внимание на то, что санитарно-гигиенические требования прописывались Инструкцией особо подробно. Их соблюдение было обязанностью и администрации места изоляции, и арестованных. Они должны были содержать себя в опрятности, для чего один раз в неделю бриться, посещать баню («в бане по прiемъ при первой топкъ оной, соблюдая раздельность в зависимости от пола») (ст. 54). Бороды, кому это было положено, брил специально назначенный цирюльник (не разрешалось давать в руки арестантам бритв). Волосы, по обыкновению, нужно было стричь пристойно, не допу- ская длинных. Арестантское платье, белье, постельные принадлежности и прочее следовало ме- нять в установленные сроки: одеяла и наволочки - через два месяца; онучи - один раз в месяц; простыни и верхние наволочки - два раза в месяц; рубашки, чулки и прочее белье - один раз в неделю; подстилку на новую - через четыре месяца; летнее платье, войлоки, на которых спали, менять на новые по надобности. Акцентировалось внимание на регулярном осмотре войлоков. Чтобы в них «не за- водилась нечистота» (насекомые), необходимо было выносить на воздух для прове- тривания. Рекомендовалось ежедневно утром и вечером в зимнее время открывать форточки, а летом - окна на такой промежуток времени, чтобы осуществить полное проветривание камеры. Уборка камер и коридоров осуществлялась ежедневно по утрам. Окна вытирались два раза в неделю, а если возникала надобность, то и чаще. Еженедельно предусматрива- лась влажная уборка полов в камерах и коридорах, лестниц, а также нар, выкрашенных масляной краской. Стены выбеливались не менее одного раза в год. Двор регулярно выметался, мусор складировался в специально отведенном для этого месте. Следует отметить, что все перечисленные работы выполняли сами арестанты. Посуду, используемую в тюремном замке, требовалось содержать в чистоте, при этом медная должна была быть всегда начищенной (вылужена). Необходимые места следовало убирать два раза в месяц, а если возникала надобность, то и чаще. В окнах камер запрещалось развешивать тряпки, платки, рубашки, так как для этого имелось специальное сушильное помещение. Статья 65 предписывала: «Опрятность в комна- тах, свежесть воздуха и вообще чистота в тюремном замке должны быть наблюдаемы со всею строгостью». Краткое изучение отдельных положений, составляющих Инструкцию смотрителю тюремного замка, позволяет сделать вывод о том, что ее разработчики значительное внимание уделяли условиям пребывания, запретам, которые должны были соблюдать арестанты в целях обеспечения безопасности и санитарно-гигиенических требований. Ими особо выделялись отношения смотрителя и арестантов, формирование и поддер- жание нормального морально-психологического климата в среде заключенных. Глава V «Об упражненiи содержимыхъ въ тюремном замкъ» - одна из самых боль- ших по объему, она содержала 44 статьи (66-109) и одно примечание. Применительно к сегодняшним подходам можно говорить о том, что в ней были сосредоточены правила внутреннего распорядка арестантов. Она включала в себя определение времени утрен- него подъема содержащихся в замке: летом - в пять, зимой - в шесть часов. Караульный офицер вместе со смотрителем осуществляли утренний обход камер, ключи от которых хранились у смотрителя или его помощника, и производили переклич- ку. Все ночные происшествия смотритель подробно фиксировал в особой книге и утром рапортом докладывал полицеймейстеру. В целях исключения побегов смотритель и его помощник в течение ночи несколько раз осматривали те «нумера», в которых содержались опасные арестанты. При обна- ружении покушения на побег смотритель извещал караульного офицера, после чего вместе с ним и караулом предпринимал необходимые меры. Если был совершен побег, то смотритель докладывал полицеймейстеру, или городничему, или прокурору, а кара- ульный офицер - коменданту. Вслед за подъемом следовали санитарно-гигиенические процедуры: умывание, при- чесывание волос и бороды, одевание, опрятное складывание постели. Пребывающие в тюремном замке «люди простаго званiя» производили уборку (выметание) камер, от- крывали для проветривания форточки и окна. Инструкцией было установлено, что вслед за уборкой камер арестантам читалась утренняя молитва (ее составляло собрание молитв, известных как «Молитвы утренние»). Это осуществлялось заключенными из числа грамотных и умеющих внятно читать. Если такового в конкретной камере не оказывалось, то приглашался умеющий читать из другой камеры (по окончании молитвы он возвращался на место своего прежнего пребывания). Во время молитвы все стояли смирно, не разговаривали, ни под каким предлогом не разрешалось лежать на постели. За этим строго следили приставники, они присутствовали в каждой камере по очереди и наблюдали за благочинием. Перед обедом, ужином и после них также читалась молитва. Накануне воскресных, праздничных и торжественных дней все собирались в церкви замка в 5 (17), а летом в 6 (18) часов - для слушания вечерни и потом заутрени (церковь тюремного замка, по возможности, должна была иметь специально обустроенные (осо- бые) места для важных (опасных) преступников). Арестанты, оставленные в камерах до обедни, по указанию священника читали «приличные мъста изъ Священнаго Писанiя и другихъ церковныхъ книгъ» (ст. 95). Обедня в праздничные и торжественные дни начиналась в 9 часов, к этому времени все собирались в церкви. После обедни в праздничные и торжественные дни священ- ник всякий раз обращался с приличным поучением из собрания изданных проповедей или из «собственного сочинения». В соответствии с Инструкцией во времена Великого поста все содержащиеся в тю- ремном замке говели (говеть - у верующих: поститься и ходить в церковь во время поста, а также в сроки, установленные церковью, перед исповедью и причастием) по очереди [2, с. 134]. Для этого контора готовила специальный график, в котором указывалось, кто именно и на какой неделе соблюдает такой обряд. Вне зависимости от этого все должны были каждую среду и пятницу на Страстной неделе (последняя неделя перед Пасхой) ходить в церковь «и во всъ дни Святыя Пасхи къ заутренъ, обеднъ и вечернъ» (ст. 102) [2, с. 772]. Если бывшие на исповеди и у причастия Святых Таинств в Великом посту пожелают исполнить такую обязанность в «посты Петровъ и Филипповъ, то сiе имъ дозволятъ». Некоторых из числа арестантов требовалось заставлять, а отдельным предостав- лять возможность, по решению смотрителя, ходить в церковь и в другие дни года при надлежащем карауле. По этим причинам и должна была проводиться служба каждую неделю или по крайней мере два раза сверх воскресений, если даже не было праздни- ков в течение недели (ст. 105). Христианам иностранных исповеданий предоставлялась возможность совершать молитву особо в одной из свободных комнат либо им приглашался их священник. Из содержания ст. 109 Инструкции усматривалось различное правовое положение граждан, принадлежащих к различным сословиям российского общества. В нем гово- рилось: «Тъмъ изъ содержимыхъ въ тюремномъ замкъ, кои не занимаются надворными работами, дозволяется съ разръшенiя Смотрителя прогулка на дворъ подъ присмотромъ достаточного караула, но всегда такъ, то бы каждый разрядъ былъ порознъ». Глава VI «О препровожденiи арестантов въ присутственныя мъста по требованiямъ оныхъ» включала в себя 8 статей (110-117). В ней изначально говорилось о немедленной отправке в присутственные места арестантов по письменному требованию («за подпи- санiемъ Члена»), с отметкой в книге о содержащихся в замке. Акцентировалось внимание на сопровождении «пристойным конвоем» - с унтер-офицером. Во время следования конвоиры должны были следить, чтобы арестанты: «а) …на пути не учинили утечки; б) по улицам не просили милостыни; в) не останавливались для сего противъ домовъ; г) не заходили ни въ какiя публичные мъеста; д) не дозволять имъ въ пути пить вино; е) не дозволятъ приниматъ ни отъ кого проходящего какiя бы то ни было вещи или оружiе». Перед отправкой конвоя смотритель проводил инструктаж и читал правила, чтобы в случае неисполнения «не могли отозваться невъдънiемъ сихъ правилъ». При доставлении арестанта в присутственное место конвой брал расписку и по воз- вращении в замок передавал ее в контору. В случаях возвращения арестанта в замок конвой приводил его в контору, где он подвергался обыску как при первоначальном поступлении в замок. Если арестант из суда приводился в нетрезвом виде или при нем обнаруживались ненадлежащие вещи или вино, смотритель при караульном офицере в специально за- веденную книгу записывал имена конвойных и об этом происшествии в этот же день докладывал своему начальству (ст. 116). Исходя из того что на Руси первостепенным и разрушительным бедствием, отрица- тельно влиявшим на ход ее экономического развития, считались пожары, ничего уди- вительного нет в том, что анализируемая Инструкция содержала специальную главу VII «О топленiи печей» из 5 статей (118-122). В них ставились две основные задачи: обеспе- чение безопасности и создание надлежащих температурных условий в камерах. Топку печей производили сами арестанты по очереди с семи часов утра, в зимние месяцы - непременно каждый день. Чтобы печи не перекалялись и тем самым не портились, на каждую из них выделялось известное количество поленьев. Существовал запрет на топку печей в ночное время, предписывалось смотреть, чтобы при выделении угарного газа печи не закрывали и арестанты не бросали в них такие вещи, которые способны его выделять. Трубы следовало чистить каждую неделю, для чего иметь «подряженна- го трубочиста» (ст. 122). Глава VIII «Объ осъвещенiи тюремнаго замка» состояла из 3 статей (123-125). Они предписывали повсеместно освещать тюремный замок с наступлением темноты. Аре- стантские камеры должны были освещаться всю ночь до рассвета. Глава IХ «О посътителяхъ» состояла из 24 статей (126-149). Анализируя их, всех при- бывающих в тюремный замок мы поделили на посетителей и лиц, имеющих право на свидание с арестантами, объединив в несколько групп, равно как и самих арестантов. Следует отметить, что Инструкция содержала как общие, так и частные нормы, состав- ляющие, как мы сегодня назвали бы, регламент. Основополагающим для участников свиданий, в соответствии со ст. 126, служило родство: и те и другие должны были быть детьми, родителями, мужьями, женами, род- ными братьями, родными сестрами. В ст. 138 дополнительно оговаривалось, что кроме лиц, имеющих основания, указанные в ст. 126, посещать содержимых в тюремном замке, «никому другому ни съ къмъ изъ нихъ свиданiй не допускается». Статья 126 Инструкции в первую группу (по нашей классификации) прибывающих на свидания включала: детей, родителей, мужей, жен, родных братьев, родных сестер. Приведенная норма имела конкретизацию: право на встречу с арестантом увязывалось с условием «если, однако же, не будетъ запрещенiя на таковыя посъщенiя». Запрет распространялся преимущественно на арестантов и обусловливался их благочинием - надлежащим поведением. Хотя имелся запрет на посещение арестантов родственни- ками, которые однажды нарушили правила пребывания в тюремном замке. Во вторую группу лиц, имеющих право на свидание, разработчики Инструкции отно- сили родственников и знакомых больного. Третью группу составляли граждане, изъявившие желание посетить заключенного, помещенного в тюремный замок за долги. Для таких арестантов гл. ХII Инструкции уста- навливалось особое правовое положение. Посетителей тюремного замка можно подразделить на почетных (так их именовала Инструкция) и скорбных. Почетными посетителями именовались «желающiе видъть тю- ремный замокъ изъ любопытства». К таковым относились известные и пользующиеся особым уважением лица, получившие для посещения персональный билет Губернатора (ст. 140). Во время посещения тюремного замка их сопровождал смотритель. Они имели право входить в тюремную церковь во время служения. Билет для посещения тюремного замка передавался в контору тюремного замка, где и находился на хранении. Скорбными посетителями являлись родственники умершего заключенного, прибы- вавшие с целью «отпъванiя и выноса къ погребенiю». Для прохождения в замок они были обязаны иметь билет, выдаваемый служащими конторы тюремного замка. Вторую сторону прибывающих на свидания представляли арестанты, мы их также подразделили на несколько групп. В первую входили лица, находящиеся под стражей и имеющие право на свидание. Ко второй группе относились больные, по характеру преступлений содержащиеся в об- щих палатах. Условно к этой группе можно отнести и умерших арестантов. Нормы Ин- струкции выделяли арестантов, не имевших права на свидания, и тех, которым могли предоставляться свидания при определенных условиях. Не могли иметь свидания нарушители правил, установленных в тюремном замке, содержавшиеся в карцере за совершенные проступки. Максимальный срок такого на- казания составлял шесть дней, пищей в этот период служили вода и хлеб. Некоторые арестанты лишались свиданий на основании специального требования присутственного места (суда). В соответствии с законом они наделялись такой компетенцией. Полный запрет на свидания распространялся на больных, содержавшихся за кражу. Они и в больнице должны были находиться в особой комнате, со специальным кара- улом. Запрет был установлен ст. 145, в которой говорилось, что «къ нимъ посътители не допускаются». К арестантам, имевшим право на свидания при определенных условиях, относились содержавшиеся в замке уголовные преступники (полагаем, что речь идет об осужден- ных). Они без особого разрешения начальства не должны были иметь свиданий. Арестанты, освобожденные из карцера, в котором они пробыли от одного до четырех дней, имели право на свидание, если после этого прошла неделя; при условии пребы- вания в карцере от пяти до шести дней - через две недели (ст. 137). Подобное изъятие из правил устанавливалось для посещения больных (дополни- тельно один раз в неделю). Однако если больной имел опасную или заразную болезнь, то посетители допускались к нему с разрешения доктора. Особое положение распространялось только на арестованных за долги: они имели право на ежедневные свидания в соответствии с правилами, установленными для ос- новной массы заключенных. Свидания с арестантами проводились в воскресенье и праздничные дни, продол- жительностью один час после обедни до обеда во время исполнения обыкновенных занятий, установленных в тюремном замке: «часть въ отдохновенiи, и частъ въ чтенiи Священнаго Писанiя» (ст. 99). Свидания проводились в особо устроенной для этого комнате, разделенной решет- кой на две части, в одну из которых приводились арестанты, а в другую - посетители. Посетители не имели права покидать комнату свиданий и ходить по тюремному замку, приносить и передавать содержащимся в тюремном замке платья, напитки, письма, записки или какие-либо другие бумаги, «одним словомъ, решительно ничего» (ст. 128). Если же арестанты тайно принимали что-либо принесенное посетителями, то они под- вергались наказанию за ослушание. Следует указать, что арестованным за долги Инструкцией регламентировался иной порядок: им разрешалось принимать для своего употребления съестные припасы от родственников и других посещающих. При этом в непременную обязанность караульно- го офицера вменялся строгий досмотр, чтобы исключить сокрытие каких-либо вредных орудий. Разработчики Инструкции, учитывая важность приведенных обстоятельств, в нескольких статьях закрепляли процедуру проведения досмотра, указывая, что впуска- емые в тюремный замок на свидания должны тщательно досматриваться, чтобы исклю- чался пронос каких-либо вредных объектов. Все принесенное с собой и не подлежащее передаче посетители должны были оставлять за воротами тюремного замка у часового до своего возвращения. Если обнаруживались напитки, то они, по приказу смотрителя, выливались служителем (ст. 129, 230). Статья 130 Инструкции устанавливала запрет на передачу арестантам денег. В тех случаях, когда вопреки установленным правилам посетитель тайно проносил что-либо пребывающему в тюремном замке, принесенное отбиралось, принесший уда- лялся из тюремного замка и впредь, как мы уже отмечали ранее, в него не допускался. Если принесенное представляло общественную опасность, то о данном случае докла- дывалось начальству «для сношенiя о немъ соотвътственно обстоятельству, если оно признаетъ то нужнымъ» (ст. 131). За проведением свиданий осуществлялось наблюдение, для того чтобы находив- шиеся там соблюдали благопристойность в обхождении и разговорах, не происходило взаимной передачи каких-либо объектов. Окончание свидания оповещалось звуками колокола, после чего посетители покидали комнату свиданий. В целях исключения коррупционной составляющей ст. 132 Инструкции предусматри- вала строгое наказание, по решению смотрителя, служителей тюремного замка, которые брали для передачи, приобретали или что-либо давали арестантам. Глава Х «О церкви» состояла из десяти статей двух разделов: «I. Попеченiе о церк- ви» (ст. 150-152), «II. О должности Священника» (ст. 153-160). Обозначенному вопросу, как мы уже отмечали, были посвящены и другие главы и статьи Инструкции. В частно- сти, гл. V «О упражненiи содержимыхъ въ тюремномъ замкъ» определяла процедуры отправления религиозных обрядов, устанавливала обязанности священника, смотри- теля тюремного замка, надзирателей, арестантов. В соответствии с Инструкцией попечение о церкви возлагалось на смотрителя тюрем- ного замка, священника церкви и помощников смотрителя (ст. 160). Все хозяйственные, экономические вопросы, принадлежность церкви отдельной собственности решались на совместном совещании указанных уполномоченных лиц. Имущество, принадлежащее церкви, было зарегистрировано в специальной книге, учетные записи которой позволя- ли отслеживать и контролировать все его движение Попечительному комитету (ст. 151). Священник тюремного замка должен был отправлять богослужение как можно чаще, но обязательно по дням, обозначенным в Инструкции. И делать это со всей уверенно- стью, тщательностью, благочестием, благонравием, показывая пример всем служащим и содержащимся в тюремном замке, во всем своем поведении и действиях сообразуясь с правилами, установленными в тюремном замке, для достижения цели, с которой люди, «состоящие въ тюремномъ замкъ, поручаются его паствъ» (ст. 155). Поучения, увещания, наставления, чтение важных мест из церковных книг имели общую направленность деятельности священника и одновременно служили действен- ным, праведным напутствием каждому из содержавшихся в тюремном замке. Следует специально сказать и о специфических обязанностях священника, направленных на ознакомление с уровнем нравственности, степенью ее запущенности у каждого заклю- ченного. Он должен был добиваться их доверительного отношения к себе и, опираясь на конкретные обстоятельства их мирской и тюремной жизни, определять мероприятия по исправлению. С этой целью он регулярно, вне зависимости от процесса исправле- ния, посещал содержащихся в тюремном замке «въ приличное время, сколько можно чаще, и по крайней мъръ два раза въ недълю» (ст. 158), обучал несовершеннолетних заключенных, прививая им азы Закона Божия или других предметов, к числу которых относилась арифметика. Специфика контингента, содержавшегося в тюремном замке, требовала использова- ния различных средств и методов для лечения их душ, а нередко и физических недугов, избавления от различных болезней, поэтому в тюремном замке предусматривалось уч- реждение больницы с двумя отделениями - мужским и женским. По возможности допу- скалось особое помещение для отделения чиновничьих особ от простолюдинов. Однако главным было размещение больных в каждом из отделений исходя из вида болезни. Не меньше внимания разработчики Инструкции уделяли изложению регламента работы больницы, взаимодействию врача и смотрителя тюремного замка. Глава ХI «О больницъ» имела пять разделов («I. Общiя определенiя», «II. Прiемъ больныхъ», «III. Леченiе и содержанiе больныхъ», «IV. Выпуск выздоровъвшихъ», «V. Инструк- цiя по разнымъ должностямъ при больницъ», два подраздела: «О должности врача», «О пищъ», 44 статьи (161-204). Больница тюремного замка находилась в двойном подчинении: по врачебной и ап- текарской части больница подчинялась врачу, а по полицейской и хозяйственной - смо- трителю. Об имуществе, вещах для больных, находившихся на лечении, их потребно- стях, обеспечении питанием заботился эконом, который руководствовался специально данной ему инструкцией. Больница снабжалась особым для больных платьем, бельем, различными принад- лежностями, необходимыми для лечения арестантов. Лекарственные препараты содер- жались в больничной аптеке, ее ревизию как планово, так и внезапно (в любое время) имел право проводить врач. Он заблаговременно готовил заявку на лекарственные препараты и предоставлял ее губернатору. По истечении года врачом проводилась полная ревизия аптеки, после которой губернатору направлялась информация (в виде ведомости) о лекарственных средствах, принятых в аптеку, их расходовании, остатках, вещах, поступивших в аптеку, с указанием, что, в какое время поступило, когда, в каком количестве выбыло, в каком состоянии находится оставшееся. Инструкцией были расписаны процедуры госпитализации арестантов, порядок ле- чения, содержания, возвращения в прежние условия после выздоровления, получения лекарственных средств, составления сопроводительных документов, специфика от- правления из тюремного замка тех, кто ранее проходил лечение в больнице. Если при поступлении в тюремный замок лицо имело признаки болезни, то его сразу или на следующий день осматривал врач. При его отсутствии на месте смотритель не- медленно направлял за ним посыльного. По прибытии врач производил медицинский осмотр, и при подтверждении диагноза принималось решение о направлении аресто- ванного в больницу. В тех случаях, когда врача не оказывалось, а, по мнению смотри- теля, поступающее лицо имело признаки болезни, то он сам направлял его в больницу. Исходя из вида совершенного преступления заключенный следовал в соответствующее отделение больницы. Об этом информировались надзиратели, обязанные сделать в книге соответствующую запись о месте его нахождения. Прием арестантами лекарств осуществлялся по указанию врача под контролем фельдшера. Врач предписывал и определенную пищу, приготовленную по правилам, введенным в больнице, устанавливал, какая порция пищи должна выдаваться больным. Все лечение больных сообразовывалось с правилами обычных больниц, а для ухода за больными, насколько это возможно, рекомендовалось использовать особых людей, не являвшихся арестантами (ст. 173). По своим функциональным обязанностям врач посещал больных в 8 часов утра и в 8 часов вечера. Если в больнице находились тяжелые больные, то он бывал у них чаще. Наблюдал, чтобы палаты содержались в чистоте, были накурены можжевельником или минеральными кислотами, воздух был свеж, постели, белье и платье были чисты, и все вверенное ему содержалось в опрятности. На каждого больного врач вел «скорбный листъ», показывавший ход болезни и ис- пользуемые для лечения средства. Ежедневно в двух экземплярах готовил и подавал в контору замка, губернатору и губернскому прокурору сведения о числе больных, их диагнозе. О выздоровлении лиц мужского пола врач информировал смотрителя, а о женщи- нах - смотрительницу, которые приказывали приставникам забрать выздоровевших из больницы и доставить в установленное (оговоренное) время в контору тюремного зам- ка, где происходила замена госпитальной одежды (она возвращалась в больницу) на тюремную. Все движение больных фиксировалось в особой книге. Следует отметить, что бывших больных арестантов без освидетельствования врача из тюремного замка никуда не отправляли. Анализируемый нами документ предписывал всем служащим больницы соблюдать правила, изложенные в Инструкции, если они относились к исполнению их должности. Что касается должности врача, то его правовой статус, как уже видно из приведенного, был объемным, его взаимоотношения не замыкались только на администрации тюрем- ного учреждения, а выходили за его пределы, касались разных направлений обеспе- чения деятельности больницы. Кроме приема больных, врач был обязан каждодневно осуществлять обход тюремного замка, для того чтобы увидеть состояние камер, территории, предметов, относящихся к сохранению здоровья арестантов. Если в камере находился больной, которого следо- вало госпитализировать, то осуществлялось это с разрешения помощника смотрителя на мужской половине и смотрительницы на женской половине. Тем самым исключалась неизвестность пребывания арестанта. Другим арестантам, по мере возможности, ме- дицинская помощь оказывалась непосредственно в камере. Если в процессе обхода замка врач обнаруживал нечистоты, спертый воздух, то он немедленно отдавал команду младшему надзирателю или надзирательнице, которые были обязаны исправить ситуацию. В необходимых случаях он мог доложить об этом смотрителю. По своим функциональным обязанностям врач снимал пробу с пищи, приготовленной для арестантов. В случае дурного качества уведомлял о том смотрителя для принятия соответствующих мер. Врач также осматривал приносимые в подаяние «припасы, дабы не было чего въ нихъ примъшано вреднаго» (ст. 183). Заключала Инструкцию ХII глава, самая объемная. Она называлась «Особыя положенiя» и включала в себя четыре раздела: «I. О Смотрителъ» (ст. 205-231); «II. О Заключенныхъ за долги» (ст. 232-235); «III. О занятiяхъ по состоянiю, полу и возрасту» (ст. 236-245); «IV. О нарядъ къ управжненiямъ» (ст. 246-260). Из содержания обозначенного следует, что смотритель являлся полным хозяином тюремного замка и блюстителем внутреннего порядка, за который отвечал перед сво- им начальством (по ближайшему отношению) - губернатором, губернским прокурором, полицеймейстером. На его ответственности лежало соблюдение чистоты, порядка, опрятности, тишины и благочиния, равно как и поддержание в надлежащем состоянии всего строения. В тех случаях, когда требовался какой-либо ремонт, он должен был сообщать об этом своему руководству. Следует специально отметить, что смотритель постоянно находился в тюремном зам- ке. Он проживал (имел жительство) в нем и без разрешения лиц, в подчинении которых находился, не мог отлучаться за его пределы, особенно в ночное время. При выходе из замка он должен был уведомить караульного офицера. Смотритель был обязан следить за исправностью дверей, ключей, замков, инструк- тировать военный караул о правовом положении, характере действий в непредвиден- ных случаях («какой-либо оплошности»), особо выделяя пресечение побегов и пожаров (ст. 207). В целях ликвидации очагов пожаров Инструкцией предписывалось иметь по- жарную трубу и потребное количество воды в любое время года. В зависимости от раз- мера тюремного замка рекомендовалось иметь и ручные пожарные трубы. Ворота замка требовалось всегда держать закрытыми, а ключ (его именовали глав- ным) от них - на хранении у караульного офицера, без разрешения которого они ни- кому не открывались. Ключи от кладовой, кухни, бани и церкви, а также от отдельных важных камер находились у смотрителя, внутренние ключи от камер - у надзирателей. Когда в замок для исполнения своей должности приходили чиновники, лица, име- ющие соответствующее разрешение, или когда приводились арестанты, то обо всем этом давалось знать посредством звонка. При этом караульный унтер-офицер, не от- крывая ворот, спрашивал, кто пришел. После получения ответа докладывал о полу- ченных сведениях караульному офицеру, который открывал ворота и осуществлял пропуск. Посторонние граждане досматривались с целью исключения наличия при них каких-либо опасных (вредных) орудий, после чего немедленно извещался смотритель. Для соблюдения прав и свобод человека и гражданина, в частности в целях досмотра лиц женского пола, Инструкция предусматривала нахождение при воротах тюремного замка женщины. В полном подчинении смотрителя находились надзиратели, их и помощников он назначал на должности сам. Смотритель наблюдал, чтобы они добросовестно выпол- няли свои обязанности, не нарушали прав арестантов, были трезвы и старательны. В качестве стимула предусматривалось поощрение, а за проступки виновные подле- жали наказанию. Если надзиратели допускали повторные правонарушения, то об этом докладывалось по команде с целью освобождения их от должности. Все содержавшиеся в тюремном замке должны были находиться в полном повино- вении смотрителю и лиц, осуществлявших надзор и распоряжение ими. Смотритель не разрешал содержащимся иметь и читать какие бы то ни было собственные книги без предварительного ознакомления с ними совместно со священником тюремного замка. Арестантам под любым предлогом строго запрещались любые виды настольных игр (карты, шашки, кости), равно как и установка в камерах и около спальных мест занаве- сов и перегородок из различных материалов. Это делалось в целях предупреждения заговоров, упражнений в разных вымыслах (под видом богомолья), изготовления ве- ревок для преодоления стены замка. По этим причинам предписывалось спальные ме- ста (койки) всегда держать в открытом виде (ст. 223). Для этого смотритель тюремного замка должен был как можно чаще осматривать всякую камеру. С этим была связана еще одна обязанность указанного должностного лица: «Строго наблюдать, чтобы в тю- ремный замок ни под каким видом не были вносимы горячие напитки, и если таковые у кого найдутся, тотчас оные приказывает при себе вылить» (ст. 230). В тех случаях, когда арестант проявлял буйство, непослушание, смотритель имел право посадить его в так называемый карцер, как мы уже указывали, на срок от одного до шести дней. О таких случаях при первом посещении тюремного замка губернским прокурором смотритель обязан был немедленно ему доложить (ст. 229). Смотритель контролировал, чтобы во время литургии в воскресенье и праздничные дни все арестанты «греко-российского исповедания» находились в церкви, устроенной при тюремном замке. Каждую субботу губернский прокурор был уполномочен посещать арестантов, а смотритель предоставлять «кружку, которая для общего подаяния будет находиться при тюремном замке». Сумма собранных подаяний рукой губернского прокурора запи- сывалась «в шнуровую книгу» и приобщалась к общей тюремной сумме. Под расписку смотрителя денежные средства передавались в контору тюремного замка. Они трати- лись на текущие надобности, а также «на прокормление арестантов с ведома полицей- мейстера» (ст. 226). Инструкция устанавливала определенный порядок использования подаяний: так, если сумма накапливалась до тридцати рублей серебром за всеми расходами, тогда она отсылалась в приказ Общественного призрения для хранения (ст. 227). В обязанности смотрителя тюремного замка входило ежемесячное составление в по- лицию отчета (в форме ведомости) о количестве арестантов. Такие сведения, в свою оче- редь, служили отчетом казенной палаты о сумме израсходованных, отпускаемых казной кормовых (для пищевого довольствия) денег. Обеспечение питанием арестантов - одна из обязанностей смотрителя тюремного замка. Он, кроме надзора за содержащимися арестантами, «печется о продовольствии их пищею, приготавляемою из припасов, от доброхотных дателей поступающих, или на отпускаемыя порционные деньги» (ст. 205). Анализируемая Инструкция содержала комплекс норм, предписывавших характер не- посредственных отношений смотрителя и арестантов, а также касающихся предупрежде- ния коррупции, исправления случайных, незакоренелых, «незакоснелых» преступников. Определение статуса смотрителя тюремного замка и содержавшихся в нем арестан- тов в значительной мере способствовало предупреждению противоправного поведения, причинения вреда здоровью надзирателей, караульным. Это оказывало влияние и на морально-психологический климат в среде лиц, которые были уже осуждены, и тех, что ждали принятия судебного решения в отношении себя. По результатам изучения Инструкции делаем вывод о том, что наиболее емкой, об- разной, важнейшей, оригинальной по содержанию нормой, в обозначенном смысле, яв- ляются положения ст. 205. В ней говорится, что смотритель обходится с находящимися под его надзором арестантами кротко и человеколюбиво, «он старается приобресть их к себе доверенность распрашиванием о нуждах их, доставлением иногда некоторых пособий, ласковыми при трудах разговорами». Однако при этом исключалась корруп- ционная составляющая, так как положения указанной статьи требовали во исполнение своих обязанностей поступать со всей точностью и твердостью, поэтому он не имел права оставлять без наказания ни одно нарушение порядка и правил, предписанных для тюремного замка, «так как малейшее по сей части пренебрежение может произвесть большие проступки и навлечь неприятные следствия». При назначении наказаний смотритель должен был соблюдать спокойствие духа «и отнюдь не предаваться досаде и вспыльчивости, дабы сим самым удостоверить ви- новного, что делаемое ему наказание основано на справедливости» (ст. 205). Обратим внимание на исключение коррупционной составляющей, а также на не- сколько обстоятельств, обозначенных по этому поводу в разделе «I. О Смотрителiъ» главы ХII «Особыя положенiя» Инструкции смотрителю тюремного замка. Исключая кон- фликт интересов, как мы это называем в настоящее время, было предусмотрено, что с занимаемой смотрителем должностью «не может быть соединена никакая другая». «Как смотрителю, так и всем служащим под его начальством строжайше воспрещает- ся употреблять арестантов для своей работы, под каким бы то предлогом ни было, или для письмоводства, а особенно по арестантским делам» (ст. 231). Таким образом, исключая участие арестантов в делопроизводстве, особенно отно- сящемся к сведениям, характеризующим заключенных, их противоправную деятель- ность, прохождение дела по отдельным этапам уголовного судопроизводства, пред- принималась попытка исключить передачу таких сведений заинтересованным лицам за определенное вознаграждение, а также их распространение в ущерб владельцам и должностным лицам судебных органов. Приведенные запреты позволяли исключить создание незаслуженного авторитета отдельным арестантам только за то, что они име- ют отношение к служебному делопроизводству, обладают информацией, которая по своему объему, характеру, важности для конкретных лиц отличается от той, которой владеют другие арестанты. Обратим внимание еще на одно направление деятельности смотрителя и всех служащих замка - исправление отдельных категорий арестантов. В ст. 219 говорится об обязанности, насколько это возможно, исправления незакоренелых преступников, «в особенности несовершеннолетних, впадших в преступление по неопытности и незре- лости рассудка; к сему требуется непременно содействие священника замка поучени- ями и наставлениями». Раздел второй анализируемой главы был посвящен особому правовому положению заключенных за долги. Речь шла о добродетельных отцах семейства (ст. 325 Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражею в гл. 3 «Особое положение об ис- правительном заведении в С.-Петербурге» называет их людьми предерзостными, сво- им поведением повреждающими добронравие, наносящими стыд и зазор обществу), без всякой вины вовлеченных в долги, за которые правительство вынуждено лишить их свободы. «Надзоръ за таковыми долженъ ограничиваться единственно лишенiемъ ихъ способа къ уходу изъ тюремного замка» (ст. 232). При приеме в замок они остава- лись в своем платье, но также подлежали тщательному досмотру с целью исключить нахождение при них вредных орудий. Они имели льготы на свидания, прием съестных припасов, о чем мы уже упоминали. Третий раздел «О занятiяхъ по состоянiю, полу и возрасту» (ст. 236-245) регламен- тировал занятие арестантов на различных работах, организуемых в самом замке. Ос- новные цели занятия арестантов трудом формулировались в ст. 237, в ней говорилось о том, что работа призвана исключить праздность во время заключения, приучать их к порядку, к правильному потреблению времени, к подчиненности и повиновению, что- бы по возвращении в недра общества сделались полезными сами себе и семействам своим, вообще клонились бы к исправлению нравственности и к привычке трудиться. Занятия персонифицировались: для всех; женщин; чиновничьих лиц обоего пола; работы, особенно приличествующим людям простого сословия обоего пола; занятия приличествующим мужчинам простого сословия; занятия приличествующим женщинам простого сословия; занятия несовершеннолетним. В ст. 245 говорилось о соблюдении порядка при занятии упражнениями. Раздел четвертый «О нарядъ къ упражненiямъ» (ст. 246-260) устанавливал регламент выполнения работ, составления специальных нарядов, которые позволяли проверять ход их выполнения, предварительную постановку задач, контролирующих субъектов и их правовое положение. Выполняемые работы предназначались для пользы тюремного замка и продажи по заказу. Выручаемые от работ деньги распределялись следующим образом: одна треть шла на удовлетворение нужд арестантов во время заключения; другая выдавалась им при освобождении. Если же арестант подлежал направлению в Сибирь на поселение «или въ работу», то для него приобретались необходимые вещи; третья предназначалась на покупку инструментов, материалов и «вообще на со- держанiе работъ» (ст. 260). Можно с уверенностью говорить о том, что выручка от продажи произведенных из- делий и работ была незначительной. Статья 258 гласила: «Цена изделiй на продажу и по заказу опредъляется конторою тюремного замка умъренная, и именно: не болъе того, во что могутъ обойтись издълiя сiи по матерiаламъ, съ надбавкою небольшой суммы за работу». Заключая рассмотрение гл. ХII Инструкции, обратим внимание на следующее важное обстоятельство: чтение книг и обучение авторы анализируемого документа относили к работам. Чтение духовных книг, обучение несовершеннолетних словесным наукам и письму определялись с согласия священника и смотрителя (ст. 254).

1. Инструкция смотрителю губернского тюремного замка. Пермь : Типография губернского правления, 1882. 30 с. URL : http://arch.permculture.ru/bitstream/handle/ permculture/1892/124307_read.pdf?sequence=2&isAllowed=y (дата обращения: 23.08.2019)

2. Instructions to the caretaker of the provincial prison castle 1882, Printing house of the provincial Board, Perm, viewed 23 August 2019, http://arch.permculture.ru/bitstream/handle/permculture/1892/124307_read.pdf?sequence=2&isAllowed=y

3. Ozhegov, S. I. & Shvedova, N. Yu. 2006, Explanatory dictionary of the Russian language: 80 000 words and phraseological expressions, 4th edn, А TEMP Publ., Moscow