ОБЯЗАТЕЛЬНАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ГЕНОМНАЯ РЕГИСТРАЦИЯ И ЕЕ РОЛЬ В ВОПРОСАХ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ, РАСКРЫТИЯ И РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Аннотация и ключевые слова
Аннотация (русский):
Статья посвящена проблемным аспектам проведения обязательной геномной регистрации граждан. В ней анализируется отечественная практика и зарубежный опыт некоторых стран в этой сфере. Исследованы положения международных актов при проведении геномной регистрации, представлены некоторые предложения по изменению российского законодательства в целях совершенствования процедуры проведения генетического дактилоскопирования лиц, осужденных к уголовным наказаниям.

Ключевые слова:
обязательная государственная геномная регистрация, персональные данные, генетическое дактилоскопирование, ответственность осужденных к уголовным наказаниям, международные акты и стандарты
Текст
Текст произведения (PDF): Читать Скачать

Действующая концепция естественных прав человека, являющаяся базовой для многих современных конституционных положений, прошла длительный путь своего развития. Еще в XVII в. Дж. Локк отмечал, что «свобода - это не испытание ограниче- ния и насилия со стороны других, это то, что не может быть осуществлено там, где нет закона. Она представляет собой свободу человека располагать и распоряжаться сво- ей личностью, своими действиями, владениями и всей своей собственностью в рам- ках тех законов, которым он подчиняется, и, таким образом, не подвергаться деспоти- ческой воле другого, а свободно следовать своей воле» [1, с. 293-294]. Дальнейшее развитие этой идеи претерпело существенные изменения. Впервые предложенная Р. Штаммлером концепция естественного права основывается на следующей идее: источником естественных прав человека выступает не гуманистическая природа чело- века, а общество, находящееся на определенном этапе своего исторического развития, в котором складываются ценностные установки и формируется конкретная личность [2, с. 156-160]. При этом следует осознать роль государства в механизме формирова- ния таких общественных ориентиров. Права и свободы человека должны быть не средством контроля над гражданами, а способом, с помощью которого обеспечивается индивидуальная самостоятельность личности, ее взаимодействие с иными социальными структурами, общественными ин- ститутами и самим государством. В связи с этим на совершенно новом уровне видится проблема определения оптимального соотношения государственного участия и автоно- мии индивидуального в организации общественной жизни. Именно нарушение баланса интересов в виде установления их примата со стороны государства над обществом мо- жет стать основанием для многочисленных нарушений прав граждан или нормативного закрепления анархического своеволия, что в итоге приведет к трансформации основ социальных отношений и разрушению государственности [3, с. 122]. Важное значение данная проблема приобретает в свете современных научных от- крытий в области генетики (генная инженерия, генетическая коррекция особенностей человека, генетическая идентификация), так как они неизбежно порождают начало новых общественных отношений, прав и возможностей, которые дают, по сути, право управлять человеческой жизнью на качественно ином уровне, что вызывает необхо- димость в их правовом регулировании. Это позволяет обоснованно ставить вопрос о том, какие из новых отношений должны подлежать законодательному закреплению, а какие, напротив, нуждаются в защите от государственного или иного вмешательства. Например, метод генетического дактилоскопирования, открытый в 1984 г. британским генетиком, нашел широкое применение в криминалистике при проведении судебно- медицинских экспертиз в качестве доказательства причастности подозреваемых к преступлениям, что дало возможность по биологическим образцам идентифицировать любого человека. В дальнейшем он стал использоваться для установления родства, совместимости донора и реципиента при трансплантации органов и тканей человека, лечении генетических заболеваний, идентификации человеческих останков. В целях получения новых доказательств и уголовного преследования анализируемый нами метод криминалистической идентификации стал огромным шагом вперед. Вместе с тем следует осознавать, что подобные данные содержат информацию не только об идентифицируемом лице, но и о его близких родственниках, что ставит обоснованный вопрос об условиях применимости генетической информации с правовой и этической точек зрения. В настоящее время в Российской Федерации правовое регулирование обязатель- ной государственной геномной регистрации регулируется ч. 3 ст. 55 Основного Зако- на, согласно которой права и свободы человека и гражданина могут быть ограниче- ны федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Федеральный закон от 3 декабря 2008 г. № 242-ФЗ «О государственной геномной регистрации в Рос- сийской Федерации» (далее - ФЗ № 242) в ст. 7 закрепил за государством функцию по осуществлению обязательной геномной регистрации в отношении следующих граждан: осужденных и отбывающих наказание в виде лишения свободы за совершение тяжких или особо тяжких преступлений, а также всех категорий преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности; неустановленных лиц, биологиче- ский материал которых изъят в ходе производства следственных действий. Кроме того, обязательной государственной геномной регистрации подлежат неопознанные трупы. В соответствии с п. 3 ст. 1 ФЗ № 242 под геномной информацией понимаются пер- сональные данные, включающие в себя кодированную информацию об определенных фрагментах дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК) физического лица или неопознан- ного трупа, не характеризующих их физиологические особенности. Иными словами, по фрагментам этой макромолекулы, обеспечивающей хранение и передачу из поколения в поколение уникального генетического кода, можно практически безошибочно иденти- фицировать любого человека. Исходя из пп. 4, 5 ст. 15 Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ) тяжкими преступлениями признаются умышленные деяния, за совершение которых максималь- ное наказание, предусмотренное уголовным законом, не превышает десяти лет лише- ния свободы, и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказа- ние не превышает пятнадцати лет лишения свободы, а особо тяжкими - умышленные деяния, за совершение которых предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше десяти лет или более строгое наказание. Категории преступлений против половой неприкосновенности граждан и половой свободы получили закрепление в гл. 18 УК РФ (ст. 131-135). Следует отметить, что в санкциях отдельных статей той же главы УК РФ предусматривается назначение уголовных наказаний без изоляции осу- жденных от общества, контроль за исполнением которых осуществляют уголовно- исполнительные инспекции (УИИ). Действия по обязательной государственной регистрации проводятся подразде- лениями Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН России) и экспертными подразделениями Министерства внутренних дел Российской Федерации (МВД Рос- сии) в соответствии с постановлением Правительства РФ от 11 октября 2011 г. № 828 «Об утверждении Положения о порядке проведения обязательной государственной геномной регистрации лиц, осужденных и отбывающих наказание в виде лишения свободы» (далее - постановление № 828) по месту отбывания последними наказа- ния. Согласно пп. 5, 6 постановления № 828 учреждения и органы ФСИН России по- лучают биологический материал лиц, осужденных и отбывающих наказание в виде лишения свободы, и направляют его в целях получения геномной информации на исследование. Исходя из анализа действующих нормативных правовых актов, как нам представля- ется, остается нерешенным вопрос о действиях администрации исправительного уч- реждения (ИУ) в случае отказа осужденного от проведения принудительной геномной регистрации. В связи с этим целесообразно было бы разъяснить следующее. Во-пер- вых, возможно ли в подобном случае привлечение осужденного к дисциплинарной ответственности или применение к нему мер принуждения при получении биологиче- ских образцов? Во-вторых, влияет ли такой отказ на решение вопросов о его условно- досрочном освобождении или изменении ему условий отбывания наказания? В силу отсутствия соответствующих норм в Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации (УИК РФ), на наш взгляд, подобных ограничений нет, что указывает на про- бел в действующем законодательстве в части столь важной деятельности государства. В дополнение к изложенному отметим, что согласно п. 6 постановления № 828 ру- ководитель учреждения, исполняющего наказания, обеспечивает получение биоло- гического материала, а также осуществляет контроль за достоверностью сведений о персональных данных лиц, подлежащих обязательной геномной регистрации. Однако не совсем понятно, в каких действиях выражаются эти обеспечительные меры, а также каков механизм осуществления контроля за достоверностью сведений о персональных данных лиц, подлежащих обязательной геномной регистрации, и соответствием полу- чаемого генетического материала. Напомним, что во исполнение п. 1 ст. 7 ФЗ № 242 обязательной геномной регистрации подлежат граждане России, в отношении которых вступили в силу приговоры судов за совершение ими всех категорий преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности. Этим гражданам суд может назначить наказания, альтер- нативные лишению свободы. Однако осуществление отбора биологических образцов у этих категорий осужденных действующим законодательством не регламентировано. Например, УИИ ФСИН России подобных процедур не проводят, более того, их дея- тельность в этой области вообще законодательством не регулируется, хотя ФЗ № 242 действует с 2008 г. Определенный интерес представляет судебная практика в анализируемой сфере. Так, 16 июня 2016 г. Заводским районным судом г. Кемерово было рассмотрено дело № 2-2761-16 по иску Кемеровского прокурора в интересах Российской Федерации к фе- деральному казенному учреждению «Исправительная колония № 22» ГУФСИН России по Кемеровской области (далее - ИК-22), в котором последнее обязывалось устранить нарушения законодательства о государственной геномной регистрации. Исходя из ма- териалов дела прокурор г. Кемерово обратился с исковым заявлением к администрации ИУ, в котором изложил требование об устранении нарушения федерального закона, вы- разившегося в неисполнении обязательства по сбору биологических материалов лиц, осужденных к лишению свободы и отбывающих наказание в указанном учреждении. В частности, прокуратура установила, что в январе 2016 г. в ИК-22 из 97 освободивших- ся по отбытии срока наказания лиц, осужденных за тяжкие и особо тяжкие преступле- ния, а также за преступления против половой неприкосновенности, 10 человек не были подвергнуты получению биологического материала, а следовательно, и не было произ- ведено его исследование в целях получения геномной информации. Дальнейшая про- верка ИК-22 показала, что по состоянию на 1 июня 2016 г. из 593 осужденных подлежат геномной регистрации 557, однако не прошли ее 535 чел.; 120 осужденных подлежали освобождению по отбытии срока уголовного наказания, из них 86 не прошли обязатель- ную геномную регистрацию. Кроме того, 10 осужденных, которые не были подвергнуты геномной регистрации, уже были освобождены из ИК-22. Искомые требования проку- рора были удовлетворены, а апелляционное определение вышестоящего суда от 22 сентября 2016 г. по делу № 33-12021/2016 оставило это решение без изменения (http:// www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=SOSB&n=168597#SaM2OkSEdpiW9q jY1). Федеральное законодательство было проигнорировано. Детальный анализ мотивировочной части судебного решения в рассматриваемом деле показывает, что выводы суда сделаны на основе толкования исключительно норм действующего законодательства без каких-либо ориентиров на международные стан- дарты или имеющуюся практику регулирования аналогичных отношений в зарубежных странах. При этом сформировавшаяся практика Европейского суда по правам человека исходит совершенно из других приоритетов, что, по нашему мнению, указывает на необ- ходимость концептуального пересмотра позиций в этой сфере. Очевиден тот факт, что Российская Федерация, вступив в Совет Европы и ратифицировав Конвенцию о защи- те прав человека, признала прецедентную практику Европейского суда по защите прав человека в качестве еще одного фактора, который учитывается для принятия взвешен- ных правовых решений (за некоторыми исключениями). Как нам представляется, в пер- спективе придется принимать решение и о целесообразности соблюдения либо отказа от формирующейся конвенциональной базы и правоприменительной практики, которая сложилась в сфере использования генома человека в правоохранительных целях. К изложенному добавим, что среди новых документов международного уровня в области генетики, направленных на соблюдение прав человека, заслуживает особо- го внимания Всеобщая декларация о геноме человека и о правах человека, принятая 11 ноября 1997 г. Статья 6 указанной декларации закрепляет принцип, согласно кото- рому ни один гражданин не может подвергаться дискриминации по признаку генети- ческих характеристик, если ее цели или результаты представляют собой посягатель- ство на права человека, основные свободы и человеческое достоинство (https://www. un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/human_genome.shtml). Исходя из этого каж- дый человек имеет право на справедливую компенсацию того или иного ущерба, при- чиненного в результате непосредственного и детерминирующего воздействия на его геном в соответствии с международным правом и национальным законодательством. При этом согласно сформировавшейся судебной практике Европейского суда по правам человека всеобъемлющее и неизбирательное удержание отпечатков паль- цев, образцов клеток и профилей как носителей генетической информации после вынесения оправдательного приговора считается нарушением ст. 8. Иными слова- ми, если изъятие биологических материалов произошло, но разбирательство дела закончилось оправдательным приговором, то по заявлению сторон образцы и про- фили ДНК подлежат обязательному уничтожению (http://www.echr.coe.int/documents/ research_report_bioethics_rus.pdf). Действующий ФЗ № 242 подобных оговорок не содержит, и для отечественных ор- ганов исполнительной власти основанием для забора генетического материала явля- ется вступивший в силу обвинительный приговор суда. Однако если вышестоящий суд в порядке, например, кассационного производства отменил решение нижестоящего и освободил от отбывания наказания лицо, в отношении которого уже есть решение суда, вступившее в законную силу, то остается неясным вопрос о том, подлежит ли уничто- жению генетическая информация этого гражданина, внесенная в соответствующую государственную базу данных, обязательному уничтожению, ведь на законодательном уровне такое предписание в Российской Федерации отсутствует. В отличие от отечественного законодательства, зарубежная правоохранительная практика допускает проведение генетических тестов без решения суда, если человек был задержан в качестве подозреваемого в совершении преступления. Так, Верховный суд США в деле «Штат Мэриленд против Кинга» в 2013 г. прямо указал на законность подобных действий (http://supreme.justia.com/cases/federal/us/569/435/#465-66). Однако если арестованному впоследствии не было предъявлено обвинение или он был оправ- дан, его данные ДНК могут быть удалены автоматически (в некоторых штатах, таких как Иллинойс, Мэриленд и Техас) или по запросу самого лица. Обратимся к Международной декларации о генетических данных человека, приня- той ООН 16 октября 2003 г. Статья 4 обозначенного акта определяет, что генетические данные человека имеют особый статус ввиду того, что могут указывать на проявления соответствующей предрасположенности лица, оказывать воздействие на семью на про- тяжении нескольких поколений, включая потомков, а в ряде случаев и на целую группу, к которой относится этот индивид, или содержать информацию, значение которой может быть неизвестно на момент сбора биологических образцов. Кроме того, генетические данные могут иметь культурное значение для отдельных лиц или групп. Генетические данные человека, помимо указанного, могут использоваться согласно ст. 5 в конкретных целях в области судебной медицины и судопроизводства по гражданским, уголовным и иным делам, за исключением расследования, раскрытия и судебного преследования уголовных преступлений, порядок которых регламентируется внутренним правом (http:// www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/genome_dec.shtml). В связи с этим обо- снованно возникает вопрос о существовании «гена преступности», открытие которого активно обсуждается в отечественной и зарубежной научной литературе. Например, в статье «Генетический фон экстремального насильственного поведения» финские иссле- дователи пришли к выводу о том, что мутации ряда генов в сочетании с социальными ситуациями, в которых ребенок растет в неблагополучной семье, если его воспитани- ем не занимаются или у него слишком авторитарные родители, приводят к развитию склонности к насилию [4]. Следует также констатировать, что Наффилдский совет по биоэтике (Nuffield Councilon Bioethics) в Великобритании по анализируемому вопросу даже разработал рекоменда- ции, согласно которым в деятельность судебных органов необходимо внедрить практику изучения генетической структуры подсудимых и принимать решение об их виновности с учетом такой информации. Более того, если выявляется генетическая предрасполо- женность к совершению преступления, то она по своей доказательной силе должна приравниваться к психиатрической экспертизе, и на эти данные можно ссылаться в су- дебном процессе [5, с. 721]. Результаты еще одного совместного исследования, посвященного изучению того, как генетические и криминальные факторы сочетаются между собой и влияют на асоциальное поведение человека, были опубликованы в 2018 г. Группа ученых из США и Великобритании пришла к выводу о том, что вероятность совершения преступления из-за генетического отклонения составляет примерно 40 %. На пре- ступное поведение, помимо генетики, существенное влияние оказывает социаль- ная среда, а также образовательный уровень обвиняемого. Если ребенок воспиты- вался в социально неблагополучном окружении и родители его демонстрировали асоциальное поведение, а в дополнение это сочеталось с низким образователь- ным уровнем, то риск его первой судимости в период до окончания средней школы существенно возрастал. Полученные научные результаты, на наш взгляд, позволяют еще глубже взглянуть на проблему предупреждения преступности несколько под иным ракурсом. Так как в ряде зарубежных стран разрабатываются правила, регламентирующие использова- ние поведенческих генетических данных, то возникает вопрос в том, будет ли такая информация оказывать влияние на решение судей при привлечении преступников к ответственности? А само выявление совокупности неблагополучных факторов у пре- ступника не будет ли ставить вопрос о снисхождении к нему со стороны присяжных при вынесении приговора ввиду того, что, например, правонарушение было совершено в состоянии аффекта, либо импульсивности, либо, напротив, из-за страха, и предусма- тривать более тяжкое наказание? Зарубежные исследователи в области психологии, которые чисто потенциально в перспективе могут быть присяжными, на сегодняшний момент на вопрос о влиянии та- кой информации на людей не дают однозначного ответа, указывая как на возможное уменьшение сроков в выносимых предполагаемых приговорах, так и на то, что нали- чие генетического и социального отклонения у преступника не оказывает какого-либо существенного влияния на принимаемое решение. Ведь появление генетического де- терминизма - идеи о том, что гены выступают основной причиной поведения человека, получило достаточное признание в мировом научном сообществе и широкое освещение в средствах массовой информации. Как нам представляется, несомненный научный интерес содержит исследование Дж. Бредли Сегала, который, отвечая на вопрос о том, должен ли и в какой момент суд признать нейрогенетические доказательства вины в качестве смягчающего обстоятель- ства при вынесении решения, указывает на то, что современное уголовное правосудие использует подход, согласно которому индивидуальные поступки человека являются результатом его волевых усилий. Вместе с тем при наличии нейрогенетической уязви- мости он предлагает учитывать следующие аспекты: во-первых, знал ли обвиняемый или должен был знать, что он представляет потенциальную опасность насильствен- ного нанесения вреда другим лицам (что может включать в себя предыдущие подоб- ные инциденты или модели аналогичного поведения, шаги, предпринятые специально для предотвращения преступного поведения или его воздействия на иных индивидов, предупреждения или наблюдения других граждан в отношении того, что он особенно склонен к насилию); во-вторых, предпринял ли ответчик волевые шаги, чтобы защитить других граждан от вреда насилия: знал ли обвиняемый, что его склонность к насилию имеет научно обоснованную нейрогенетическую связь (значимые шаги могут включать в себя усилия по поиску оценки и лечения поведенческого здоровья, продемонстриро- ванные усилия по предотвращению или управлению ситуациями, которые могут вы- звать насильственные реакции, воздержание от алкоголя и других веществ, которые в целом связаны с более высоким риском насилия или с самим насилием для этого человека, и (или) взаимодействие с социальными группами (например, коллектива- ми самопомощи, сверстниками, религиозными общинами), чьи ценности и ожидания защищают от насилия). В случаях если обвиняемый явно преследовал значимые гарантии против склон- ности к насилию, которое он совершил или должен был признать, то такие действия заслуживают рассмотрения в качестве смягчающих обстоятельств. Однако если обви- няемый знал или, исходя из полученной информации, должен был знать о том, что он не может управлять своей склонностью к насилию, и никаких значимых действий по защите окружающих от своей склонности не предпринимал, то они должны быть лишены возможности представлять подобные доказательства независимо от их научной обоснованности или актуальности. Полагаем, что подобная позиция нуждается в существенном дополнении. На наш взгляд, представляется дискуссионным вопрос о том, необходимо ли на законодатель- ном уровне разработать комплекс профилактических мер, направленных на работу с данной категорией лиц, привлекаемых к ответственности за совершение уголовно на- казуемых деяний или административных проступков. Параллельно встает вопрос о том, должны ли суды при вынесении окончательного решения о виновности таких лиц учиты- вать нейрогенетические данные, полученные при исследовании личности обвиняемых, и, помимо основного наказания, предусматривать комплекс мер медицинского и воспи- тательного характера? Будут ли влиять нейрогенетические особенности осужденных при их отрицательном или положительном поведении в период отбывания наказания на изменение условий содержания, применение мер поощрения и взыскания? Представленные нами аргументы вызывают вполне логичное сомнение в том, должно ли государство в будущем настаивать на принудительном изменении генома челове- ка в тех случаях, когда у обоих родителей будет выявлена такая мутация, ведь новые технологии в этой сфере (например, CRISPR/Cas, при которой возможно внесение из- менений в геном человека) уже проходят широкую апробацию во всем мире. Исследование самой сути обязательной государственной геномной регистрации человека поднимает еще одну чрезвычайно актуальную группу проблем, связанную с дискриминацией человека по генетическим особенностям. Например, если отец ребен- ка совершил преступление, не скажется ли это обстоятельство на его семье, близких родственниках по восходящей, нисходящей или боковым линиям родства, не будет ли это препятствовать заключению брака такими лицами или получению ими различных социальных услуг? В связи с этим напомним, что на сегодняшний день в нашей стра- не нет ни одного нормативного правового акта, который защищал бы отечественных граждан, иностранных граждан или лиц без гражданства, находящихся на территории России, от дискриминации в любой сфере общественных отношений по признаку их генетической уникальности или особенности. Следует с уверенностью констатировать, что использование методов ДНК-иденти- фикации качественно меняет картину происшествия, если иных доказательств, помимо генетического материала, обнаруженного на месте происшествия, попросту нет. Однако в связи с этим остается открытым вопрос о защите и достоверности получаемой гене- тической информации. Закономерно встает вопрос о том, как быть, если генетические данные стали объектом фальсификации, а полученные с помощью ДНК-экспертизы сведения выступают в качестве единственного доказательства виновности лица по делу? Однозначного ответа на этот вопрос, к сожалению, пока нет. Вместе с тем ста- тистика свидетельствует о том, что случаи некачественно проведенных ДНК-тестов не такой уж и редкий факт, в результате которого к юридической ответственности может быть привлечено невиновное лицо или возникнут иные неблагоприятные последствия для любого гражданина. В настоящее время самый большой фонд генетической информации сформирован в США на основе баз данных ее добровольной передачи, осуществляемой гражданами, и принудительной регистрации, проводимой государством. В результате этого раскры- ваемость преступлений с помощью анализа ДНК увеличивается в огромной прогрессии только потому, что базы их данных пополняются с невиданной скоростью [6, с. 80]. Су- щественную роль в этом играет добровольная генетическая регистрация. С помощью домашних ДНК-тестов граждане пытаются отыскать своих родственников, родителей, что иногда раскрывает семейные тайны, скрытые беременности, супружеские изме- ны. Как следствие, в современном обществе становится все труднее сохранить какие- либо секреты. Достаточно отметить, что запрет на дискриминацию граждан по призна- ку генетической уникальности реализован не только на конвенциональном, но и в ряде зарубежных стран на национальном законодательном уровне. Так, в США в 2008 г. был принят Закон о запрете дискриминации на основе их генетической информации (GINA), запрещающий дискриминацию со стороны работодателей и страховых организаций, занимающихся страхованием здоровья (https://www.govtrack.us/congress/bills/110/hr493/ text). Закон защищает американцев от дискриминации на основе их генетической ин- формации как в области медицинского страхования (разд. I), так и в сфере занятости (разд. II). Раздел I вносит поправки в Закон о пенсионном обеспечении работников 1974 г. (ERISA) (https://www.dol.gov/agencies/ebsa/laws-and-regulations/laws/erisa), Закон о здра- воохранении (PHSA) (https://legcounsel.house.gov/Comps/PHSA-merged.pdf) и Кодекс вну- тренних доходов (IRC) (https://www.law.cornell.edu/uscode/text/26) посредством Закона о мобильности и подотчетности медицинского страхования 1996 г. (HIPAA) (https://www. hhs.gov/sites/default/files/privacysummary.pdf), а также Закон о социальном обеспечении (https://www.ssa.gov/OP_Home/ssact/ssact-toc.htm), запрещающий страховым компаниям заниматься генетической дискриминацией. В Великобритании 23 октября 2018 г. был разработан и подписан Кодекс о генетиче- ском тестировании и страховании, в соответствии с которым Ассоциация британских страховщиков, проводящая разовые или годовые полисы страхования, не будет поль- зоваться результатами прогностических генетических тестов при любых обстоятель- ствах (https://www.gov.uk/government/publications/code-on-genetic-testing-and-insurance). В ФРГ Закон о генетической экспертизе человека от 24 апреля 2009 г. определяет требования к генетическим исследованиям и аналогичным анализам, проводимым в рамках подобного тестирования. Он направлен на предотвращение любой дискрими- нации, основанием которой являются генетические характеристики человека. Государ- ство берет на себя обязанности по защите человеческого достоинства и обеспечи- вает право личности на самоопределение. Закон не распространяет свое действие на генетические исследования и генетический анализ или обработку генетических образцов либо генетические данные, полученные: 1) для исследовательских целей; на основании применимых правил, касающихся: а) уголовно-процессуальных от- ношений, международной правовой помощи по уголовным делам, деятельности федеральных полицейских органов федерального уровня и полиции земель, рас- следующих уголовные преступления; б) закона о защите от инфекций (https://www. eshg.org/fileadmin/www.eshg.org/documents/Europe/LegalWS/Germany _GenDG _Law_ German_English.pdf). В некоторых государствах к исследуемой проблеме подходят значительно жестко. Так, в Кувейте в 2015 г. был принят Закон об обязательной генетической регистрации всех граждан государства, включая туристов, под страхом уголовного наказания, пре- дусматривающего один год тюремного заключения и штраф в размере 33 тыс. долларов США. В случае предоставления подложной генетической информации возможно назна- чение наказания в виде тюремного заключения до семи лет. Подобное решение было принято после террористического акта, осуществленного боевиками так называемого Исламского государства (запрещенной в России организации), в результате которого погибло значительное количество мирных граждан [7]. Приведенные нами примеры показывают, что отдельные страны мира решают во- просы обязательной государственной регистрации с различных позиций: от полного сканирования ДНК всех граждан (кувейтская модель) до обязательной государствен- ной геномной регистрации в отношении лиц, совершивших тяжкие или особо тяжкие преступления, половые преступления, идентификации неопознанных трупов (россий- ская модель). Подводя итог проведенному анализу, отметим, что в свете всех новых открытий в рас- сматриваемой нами сфере полный запрет на генетическую дискриминацию вряд ли мо- жет быть достигнут. Вне сомнений, потенциал генетической дискриминации достаточно высок. Это относится не только к каждой коммерческой сделке, где одна сторона имеет экономический интерес в будущем на здоровье другой стороны (например, в вопросах предоставления ипотеки или коммерческих ссуд), но и к неэкономическим отношени- ям. Мы подразумеваем области, где есть интерес к объяснению или прогнозированию текущего или будущего состояния здоровья человека (усыновление, опека над ребен- ком, травматизм) или где важно поведение гражданина в будущем, например, в сфере образования или уголовном праве. Тем не менее обязательная геномная регистрация представляет собой меру государственного принуждения, которая выступает важным индикатором, показывающим, как государство относится к соблюдению баланса личных и общественных интересов на конкретном этапе своего развития. Не нуждается в доказательстве тот факт, что действующий механизм обязательной государственной геномной регистрации в Российской Федерации нуждается в дальней- шем законодательном совершенствовании. На теоретическом уровне, на наш взгляд, было бы целесообразным разработать модель ограничения прав и свобод человека и гражданина, связанных с передачей генетической информации уголовно наказуемых правонарушителей, а также граждан, подозреваемых и обвиняемых в совершении тяж- ких и особо тяжких преступлений, в генетическую базу данных государства. Учитывая новые научные открытия в генетической сфере, показывающие наличие взаимосвязи между нейрогенетическими и социально-поведенческими особенностя- ми человека и его склонностью к совершению преступлений, следовало бы на уровне научного исследования разработать комплекс условий, при которых возможен учет в отношении правонарушителя смягчающих или отягчающих обстоятельств при решении вопроса о его виновности, а также назначенной меры уголовного наказания и последу- ющей профилактической работы для предотвращения совершения им новых престу- плений (рецидива). Для совершенствования механизма обязательной государственной геномной ре- гистрации граждан в Российской Федерации на законодательном уровне было бы желательным, во-первых, закрепить возможность осуществления обязательной госу- дарственной геномной регистрации в отношении лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении уголовно наказуемых деяний; во-вторых, предусмотреть четкую возмож- ность автоматического аннулирования полученных генетических данных в отношении подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений в случае, если они признаны невиновными соответствующими решениями судов; в-третьих, закрепить в уголовно- исполнительном законодательстве возможность привлечения осужденного к дисци- плинарной ответственности в случае уклонения его от осуществления принудительной генетической регистрации; в-четвертых, разработать и внедрить четкий механизм осу- ществления контроля над достоверностью ДНК-данных, получаемых от осужденных, в период отбывания ими наказания в учреждениях ФСИН России; в-пятых, закрепить на законодательном уровне запрет на дискриминацию отечественных граждан, ино- странных граждан и лиц без гражданства по признаку их генетической уникальности. Учет, апробация и последующее внесение указанных предложений и уточнений в отечественное законодательство будет способствовать процессу совершенствования процедуры проведения обязательной государственной геномной регистрации граждан, совершивших тяжкие, особо тяжкие и иные преступления, повышению степени защи- щенности правового положения лиц, находящихся в учреждениях и органах ФСИН Рос- сии, а в итоге и решению проблемы рецидива преступлений.
Список литературы

1. Локк Д. Два трактата о правлении // Сочинения : в 3 т. М. : Мысль, 1988. Т. 3. 668 с

2. Stammler, R. 1902, Die Lehre von dem richtigen Rechte, Jurisprudence, Berlin

3. Эбзеев Б. С. Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности. М. : Норма, 2007. 384 с

4. Tiihonen, J., Rautiainen, М., Ollila, Н. & Repo-Tiihonen, E. 2015, ‘Genetic background of extreme violent behavior’, Mol Psychiatry, vol. 20, pр. 786-792

5. Тарантул В. Геном человека: энциклопедия, написанная четырьмя буквами. М., 2003. 500 c

6. Перепечина И. О. Эффективность ДНК-анализа при раскрытии и расследовании преступлений // Вестник Московского университета МВД России. 2017. № 2. С. 80-81

7. Coghlan А. 2017, ‘Kuwait's plans for mandatory DNA database have been cancelled’, New Scientist, October 9

Войти или Создать
* Забыли пароль?